Неприкаянная душа

— Прочитай что-нибудь.

— По-русски?

— Хорошо.

Я набрала в легкие побольше воздуха и открыла рот:

— День ушел, убавилась черта,

Я опять подвинулся к уходу.

Легким взмахом белого перста

Тайны лет я разрезаю воду.

Блаженно улыбаясь, гомик упивался звуками неизвестного доселе языка.

— Как зовется мудрец, сочинивший волшебную элегию? — после небольшой паузы поинтересовался он.

— Есенин, — снова вспоминая родные пенаты, с горечью прошептала я.

— Ты любишь его? — сделал вывод старый греховодник.

— Очень, — не понимая, к чему он клонит, призналась я.

— Поздравляю, — чрезвычайно обрадовался отшельник. — Когда я отпущу тебя на волю, ты пригласишь меня на свою свадьбу?

— Поэт уже умер, — игнорируя обещание о свободе, тихо промолвила я.

— Жалко, что он такой старый, — помрачнел сердобольный цезарь. — Я бы с большим удовольствием побеседовал с ним. Какие тебе нравятся песни, Алиса?

— Разные.

— Спой что-нибудь.

В роли певчей птички доводилось мне выступать не впервые. Устроившись поудобнее в кресле, я выдала свою любимую:

— В горнице моей светло,
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды.

— О-о-о, — прикладывая руки к груди, простонал истинный ценитель искусства, — ты замечательно щебечешь, дорогая, и песня у тебя необыкновенная. Еще!

Я озадаченно поскребла в затылке. Тексты всевозможных хитов мгновенно испарились из головы русской наложницы, предпочитающей слушать лишь мелодии из-за карикатурных стишков, состряпанных наспех амбициозными «литераторами». Но тут пришло озарение! Набрав в легкие побольше воздуха, фанатка Есенина переключилась на шаловливого Пьера Нарцисса:

— Я — шоколадный заяц,
Я — ласковый мерзавец,
Я сладкий на все сто. О-о-о! — завопила я.

— Замечательно! — подпрыгнул новоявленный любитель попсы. — Просто замечательно! Теперь ты будешь петь великому кесарю, Алиса, свои сказочные песни, услаждая его взыскательный слух. Слава богам!

— Богу! — уточнила я. — Но кто-то обещал отпустить меня домой?

— Богу, — минуту подумав, согласился довольный император и, поразмыслив немного, добавил. — Уже сейчас я не считаю тебя рабыней, деточка. Ты — моя гостья.

К обеду подошел Калигула. Метнув в мою сторону ненавидящий взгляд, он присел к столу, заставленному всевозможными яствами.

— Я — шоколадный заяц, я — ласковый мерзавец, — не понимая смысла русских слов, неожиданно затянул хриплым баритоном старец.

Гай настороженно прислушался к пению деда, пару раз хмыкнул, но после трапезы, подняв полный бокал вина, заблеял дрожащим козлиным тенорком:

— Я сладкий на все сто, о-о-о!

Неприхотливый хит третьего тысячелетия в античном мире возымел необычайный успех! Предательский смех душил учительницу вокала, но расхохотаться в присутствии двух исторических узурпаторов — подписать себе смертный приговор. А умирать, не повидав внуков, не хотелось.

Ближе к вечеру венценосные дедушка и внучек решили устроить семейный концерт. Задрав к потолку классический римский профиль, Тиберий воодушевленно читал напыщенные стихи Катуллы. Калигула обнимал кувшин с вином, изображая бога Диониса, и выл странные песни современных их эпохе авторов. Казалось, внучатый племянник царственной особы примирился с моим присутствием.

— Рос на дворе зеленый лавр, — неожиданно томно промурлыкал старина:
И вольно рос и смело.
Но вот пришла к нему коза
И весь его объела.

Авгуры склонны видеть в том

Загадочное что-то:
Летят на землю из козы
Стихи вместо помета.

Ну, ладно, такое мог выдать какой-нибудь пьяный матросик, но всесильный глава Римской империи! Отчаянно покраснев, я тоже решила поразить воображение нежданных собутыльников. Старательно покопавшись в памяти, я с трудом выудила из нее нечто несомненно превосходное.

— Эй, вы там, наверху, — внимательно выслушав мое пение, затянул пьяненький внучатый племянник, — не топочите, как слоны!

— Не могу больше слышать, — неуверенно подал голос Тиберий, — ну дайте, дайте тишины!

— Делу время, делу время, — завопили они, — а потехе ча-а-а-а-ас….

В полночь измученный дуэт решил и постановил, что пора расходиться.

— Проводите, пожалуйста, цезаря, Гай, — набравшись храбрости, попросила я молодого тенора.

— Можете звать меня секретарем, — еле ворочая языком, выдохнул старец. — Секретарь Путин — хороший правитель? Я тоже хочу быть хорошим. Познакомь меня с ним, Алиса.

Калигула поперхнулся слюной, тщательно откашлялся и метнул разъяренный взгляд в мою сторону:

— Отлично, дедушка, мы обязательно пригласим многоуважаемого Владимира с супругой к себе в гости.

Он снова приторно сладко улыбался, но я поняла, что мне объявили войну.