Неприкаянная душа

Всю ночь я проворочалась с боку на бок. Сколько еще мне придется скитаться по эпохам, страдать от неприкаянности и людской злобы, мечтать о родном жилье в двадцать первом веке, о Карлосе, детях, внуках, которых несостоявшаяся бабушка пока что не держала на руках.

Сергей снова предал свою жену. Он живет с другой, молодой и красивой. Их общую квартирку необходимо будет продавать и покупать две, только совсем-совсем крошечные, наверное, однокомнатные хрущевки. Ну и что, скиталица согласна и на это, лишь бы быстрее домой. Где легкомысленный Повелитель Стихий? Почему всесильный дух не забирает меня отсюда? Неужели другая невинная душа вскружила ему бесшабашную голову? Что же мне дальше делать?

Под утро на лестнице раздались медленные осторожные шаги. Они направлялись к моей комнате. За стеной спальни, словно прислушиваясь к чему-то, незнакомец остановился. Дверь жалобно скрипнула, и на пороге опочивальни возник Гай Цезарь Калигула собственной персоной.

ГЛАВА 31 ОРГИЯ

Синеватая бледность молодого лица выдавала сластолюбца и развратника. Неправильный череп, шея, обросшая торчащими волосами, тощие голени и огромные ступни делали юношу похожим на помесь обезьяны с цаплей. Он смотрел на меня взглядом хищника, собирающегося поживиться беззащитной добычей. Заметив, что жертва не спит, незваный гость молниеносно оскалил в улыбке желтые зубы:

— Не надо врать, Алиса, про то, что ты из России. Такой страны не существует. Тебя привез молодой Курион, сын старого Гнея, главного врага Тиберия. А это говорит мне о многом.

— О чем? — отмирая, заинтересовалась я.

— Ты — шпионка республиканцев, — торжественно поднял вверх сплющенный указательный палец Калигула.

— Кого, кого? — не поняла я.

— Разведчица, — омерзительно ухмыльнулся Гай. — Но можешь передать им, что я обеспечу патрициям долгожданные законы. Они не будут в обиде.

— А я-то тут при чем? — ахнула я.

— Ты хитра, Алиса, и умна, а мне необходимы умные люди, — стал в эффектную наполеоновскую позу древнеримский провокатор. — Старик скоро умрет, переходи на мою сторону. Завтра я еду в Рим, чтобы дать пир в триклинии, куда будет приглашена вся знать. Поедем со мной, дорогая.

— Хорошо, сударь, — обреченно вздохнула я, — если разрешит цезарь.

Восторг, с которым Рим встретил наследника, граничил с экстатической одержимостью. Римская знать, торговцы, ростовщики и чернь ликовали, мешая мне рассматривать древнейший город Земли. Тысячи голов, немытых, взлохмаченных, для которых провести грязными пальцами по волосам, значит, причесаться, орали, свистели и махали руками, приветствуя Калигулу.

Императорский дворец, огороженный чудесным садом, находился возле самого моря, на берегу которого происходило странное зрелище. Человек в просторных белых одеждах, воздев костлявые руки к небу, обходил жертвенный алтарь, возле которого стояла большая мраморная статуя бородатого бога соленых и пресных вод — Нептуна, и славил римских богов. Он орал так, что я, настороженно наблюдая за представлением, пальцами заткнула уши. Четыре помощника суетливо бегали вокруг связанных быков, баранов, козлов, кабанов, размахивая кадильницами, из которых валил густой дым. Но вот взметнулись огромные ножи, и бедные животные, обливаясь кровью, стали падать один за другим, окрашивая в красный цвет светло-желтый песок будущего престижного пляжа. Багровая влага брызнула в лик кровожадного повелителя жидкостей, лицо которого внезапно стало свирепым и недовольным. Обрадованные рабы оттащили трупы животных в сторону, чтобы в последствии приготовить из них жаркое для ритуальных убийц.

— О, боги, боги, — вздохнула я, — разве может сравниться учение нежного Христа с вашими дикими нравами!

Огромный кабан медленно проплыл в триклиний на плечах негров, заставляя облизываться голодных гостей, вальяжно возлежащих на мягких пуховых подушках. Вооруженный до зубов дюжий повар жестом заправского палача разрезал пухлое брюхо дичи, из которого вывалилась изрядная гора всевозможных колбас и устриц. С крыши дворца на валяющихся в разнообразных позах гостей дождем посыпались лепестки роз, разбрасываемые веселящимися рабами. Они попадали и в нетерпеливо раскрытые рты патрициев, кротко ожидающих более сытного лакомства. Невидимые ушлые музыканты внезапно ударили по струнам арф, задули в кларнеты и флейты. Жеманные рабыни в оранжевых хитонах бесплотными тенями заскользили между лож и столов с чашами искристого вина. Откуда-то сверху на мою макушку шлепнулась плетеная корзиночка с флаконом экзотических духов. Я с обидой потерла ушибленное место и возмущенно задрала голову в поисках древнеримского хулигана, но улыбающийся чернокожий мужик в кокетливой набедренной повязке знаками показал оскорбленной гостье, что корзиночка предназначена ей в дар.

«Дареному коню в зубы не смотрят», — подумала я, понюхала высококлассные духи и принялась внимательно рассматривать окружающих.