Неприкаянная душа

— Успокойся, Алиса, лучше давай отдохнем, — поднялся с кресла Повелитель Стихий.

— Уже досыта наотдыхалась во дворцах Франции и Рима! — я нервно заходила по комнате. — Теперь бабушка двоих очаровательных внуков должна начать выполнять свои прямые обязанности.

— Какие? — напрягся дух.

— Помогать дочери в воспитании ребенка, — я высокомерно вскинула подбородок. — И сыну.

— Им можно нанять служанок, — поморщился Страшная Сила.

— У меня нет таких денег, — останавливаясь возле любовника, вздохнула я, — да и пообщаться с малышами я просто обязана.

— Кому? — вдруг вспыхнуло Его Сиятельство. — Ты никому ничем не обязана, потому что каждый человек рождается свободным.

— Свободным от любви? — едко поинтересовалась я.

— Дети — пройденный этап, — облизал пересохшие губы будущий муж. — Родители опекают их до тех пор, пока потомки не встанут на ноги. Твои ребята получили дипломы, имеют отдельные квартиры, родили себе малышей, чтобы продолжить твой род. Теперь ты — вольная пташка. Да и разве любовь ко мне не приятна?

— Макс, ты — чудовище, — безвольно опуская руки, заплакала я. — С тех пор, как ты появился на моей кухне, нет мне покоя и счастья.

Превратив в щелочки беспросветные колдовские свои глаза, Повелитель Стихий усмехнулся. Невыразимая слабость неожиданно овладела моими обмякшими членами, отчаянно закружилась голова. Властные губы Страшной Силы внезапно обхватили безвольный рот пленницы, его добровольной пленницы, могучие руки со страстью самоуверенного, беспощадного существа намертво сжали ее податливые плечи. Уже теряя сознание, я самозабвенно прильнула к красивейшему телу могущественного духа стихии, отдаваясь в его полное распоряжение.

ГЛАВА 38 АД

Не знаю, сколько прошло времени, только утро ни раз сменялось ночью, и пламенные объятия мужчины, поработившего мое естество, ослабевали лишь тогда, когда в спальню врывался первый солнечный лучик. А днем этот величественный мужчина, по-хозяйски целуя меня в лоб, улетал по неотложным делам. Повелитель Стихий самолично зарегистрировал в ЗАГСе наш брак, нанял домработниц сыну и дочке. Мы переехали в огромный коттедж с неимоверным количеством больших комнат и тремя остроконечными башенками, напоминавшими прихотливому властелину возлюбленный семнадцатый век. В саду работал усердный садовник, по дому шныряла предупредительная прислуга, готовая выполнить любое мое желание. Но, к своему удивлению, я хотела только одного: быть ближе к детям и внукам, которые все реже и реже посещали нашу шикарную фазенду.

Будто сговорившись, Карлос с Марго остались в старой квартире, а Сергей исчез, словно никогда и не существовал ранее. Из высокой, статной Онорины вышла неплохая модель, а выдающийся римский комедиант Фарий Ставр поступил в местный театр костюмером, и потом ему стали доверять небольшие роли, с коими он успешно справлялся.

Внуки росли, лишенные элементалом бабушкиных песен и сказок. Я понимала, что это ненормально, но странное безволие лишало меня жизненной энергии. Мне не хотелось вставать с постели, чтобы одеться и поехать к Алинке, мне трудно было позвонить Олегу, чтобы поинтересоваться здоровьем его дочери. Даже в сад я выходила не каждый день, а только тогда, когда меня туда выводил муж. Мадима это явно устраивало. И лишь одно сгоняло улыбку с его губ: я не беременела.

— Тебе необходима смена обстановки, — тиская меня в жарких объятиях, говорил он по вечерам. — Полетим, любимая, за рубеж, куда только захочет твоя душенька.

Но моя душенька никуда не хотела. Более того, она ничего не хотела. И это было страшно.

Но однажды, когда безжалостный супруг улетел наводить порядок в какой-то горной стране, которая жила ненавистью и заслужила по компетентному мнению Страшной Силы приличного землетрясения, появился тот, кого я вычеркнула из памяти.

Он возник из солнечного света, прекрасный и лучезарный как всегда.

— Хесед! — не веря своим глазам, закричала я. — Неужели ты не забыл обо мне, Хесед?

— Забыть возлюбленную невозможно, — усаживаясь на пластиковый подоконник, печально промолвил ангел.

Вскочив с кровати, я пораженно уставилась на неожиданное спасение.

— Вспомни те редкие мгновения, когда я едва прикасался к тебе, — прошептал небожитель, грустно рассматривая мое опухшее ото сна лицо. — Тогда ты трепетала, а я, счастливый, взмывал ввысь и творил добро на земле. Любовь питала меня, окрыляла, благословляла на подвиги. Но вдруг появился тот, который приручил мою любимую. Он посадил ее в золотую клетку, чтобы она вывела ему птенчика, похожего на жестокого отца, но с бессмертной душой праведной матери. Я долго ждал, что птичка, помазанная святой кровью Христа, опомнится и вырвется из неволи, но так и не дождался. В кого ты превратилась, Алиса?