Неприкаянные

Взяв за плечи бия, инах повел его к выходу, показывая слугам, что ведет не простого гостя, а очень близкого его величеству человека и что каждый встречающий должен поклониться, выражая почтение и любовь.

Шествуя по аллеям дворца, инах продолжал восхищаться достоинствами Айдоса. И все от имени хана, который, по его словам, давно знает степного бия, наслышан о смелости, твердости и уме каракалпакского правителя. Говорил он и о самом народе, трудолюбивом, храбром, талантливом.

«Сказание о Гулаим и Арслане» не подтверждение ли тому? — произнес с чувством инах. — Из уст в уста передается певучий стих, славящий красоту и мужество дочерей вашего народа. Живы ли их наследницы?

«Живы», — хотел ответить Айдос и вспомнил Кумар, невестку свою. Красота и смелость ее поспорят с красотой и смелостью героинь сказания. Но, вспомнив, остановил себя. Кумар всадила нож в сердце посланца ина-ха. Не обрадует бека это имя. Но сказал все же:

— Дочери степи прекрасны.

— Его величество это знают, — засмеялся инах. Екнуло сердце Айдоса: не к добру повел бек разговор о женщинах.

— Хан великий ценитель красоты, — ушел бий от ловушки, которую поставил перед ним инах.

— Красивое меркнет от времени, как меркнет серебро. Оно должно обновляться, дорогой Айдос, — пустился в размышления инах. Ему нравилась витиеватость узора, который он выкладывал словами. Чем сложнее был узор, тем легче было запутать собеседника.

Однако простота бия ломала словесный узор инаха. Айдос будто наступил сапогом на его рисунок, сказав:

— Красота женщины принадлежит мужу. В материнстве она не меркнет, переходит к дочери и сыну. И смерти не подвластна…

— Мудрость ваша достойна преклонения, — с ехидной усмешкой повторил сказанное накануне инах. — Скуп, однако, тот народ, который отдает красоту одному человеку. Бог творит ее для многих. Разве утреннюю звезду Зухру можно спрятать под брачным пологом! Мир любуется ею…

— Много ли звезд нужно хану? — прямо спросил Айдос. От западни инаха не удалось уйти. И он сам сунул голову в петлю.

Как в сказании «Кырк кыз»… сорок девушек…

Это было куда страшней двух тысяч тилля. Золотые вышибешь из степняков палкой или плетью, девушек не вырвешь из рук матерей ни угрозой, ни арканом. О плетке и говорить нечего. Степняки ответят тем же.

Дорого, оказывается, надо платить за ханство. И все же надо платить. Ханство-то уже за пазухой, греет душу Айдоса.

— Расстанемся с красотой степи, — сказал бий. Грустно сказал, жалко было себя — не девушек. Проклянут матери своего нового правителя. — Преподнесем ее великому Мухаммед Рахим-хану. Пусть радуется его глаз.

— Зачем же только хану… — отвел прямоту бия Кутлымурат-инах. — Звездами любуются все. Каждый ваш приезд в Хиву, уважаемый Айдос, а теперь вы часто будете нашим гостем, превратится в праздник красоты. Сорок ваших дочерей порадуют глаз степного хана. Я думаю, они затмят красотой своей красоту утренней звезды. Мы верим в это…

«Слова приторней сала, — подумал Айдос. — Сколько их у хивинского вельможи? Весь я в словах льстивых, как баурсак в масле. Так меня и проглотить легко, не застряну в глотке».

— Верю и я, дорогой инах.

Они приблизились к дому вельможи; разговор о подарке хану продолжать было уже нельзя — слишком много ушей, — и инах повел речь о заботах правителя, касающихся хозяйства Хивы:

— Каракалпаки трудолюбивый народ. Надо разводить кенаф, хлопок, сеять больше джугары и проса. Зимой мы пришлем вам десять батманов семян хлопчатника. Научитесь выращивать этот белый пух. Он оденет степняков. Шерсть скребет тело, хлопок ласкает…

— Нам останется белый пух? — спросил удивленный Айдос. Так просто дарят ли людям богатство? Не слышал он прежде такого.

— Вернете сто канаров пуха… — ответил инах. — Орошенное потом семя возвращается к дехканину двадцатью семенами. И на каждом пух величиной с урожайный плод. Отправите караван в пятьдесят верблюдов — и расчет полный. Из остального тките буз, одевайтесь, наряжайте своих красавиц…

И здесь хватало масла в каждом слове. Щедр был инах. Дарил степнякам богатство, ими же созданное. Возделывать хлопок на пустырях нелегко. Воду надо пригнать, арыки выкопать. Верно, орошенное потом семя даст двадцать семян. А сколько пота возьмет — подсчитал ли инах?

Ну, да это все в оплату за ханство. Что такое пот… Его люди льют не скупясь. Дармовая это штука. Вода дороже. Воду по пиале покупают в городе. А иной раз и по глотку.

— Вернем караван в пятьдесят верблюдов, — пообещал Айдос. — Только бы не перехватили в дороге люди кунградского хакима…

Свою тревогу высказал бий до этого самому хану. Тот легко отнесся к предостережению Лйдоса и доводы его не выслушал. Л надо бы выслушать. В Кунграде куют мечи против Хивы. Выковано их, поди, немало.

Отбросил тревогу бия и Кутлымурат-инах.

— Когда созреет белый пух и пойдет караваи с ка-нарами, имя кунградского хакима будет забыто, — сказал он улыбаясь.