Неприкосновенное сердце (СИ)

За остаток дня я сказала Адаму лишь два слова: «Спокойной ночи». Он одолжил мне свои брюки, футболку и кровать. Я не вышла из комнаты до конца вечера, а затем и всю ночь. Я закрыла дверь и не отвечала ни на один звонок, пытаясь уснуть. Я бы хотела упасть на зеленую траву и смотреть на облака. Лежать так долго-долго, пока не усну. Пока не смогу снова собрать себя по кусочкам. Мне хватило лишь двух коротких встреч, чтобы вспомнить то, что было почти целую жизнь назад.

Утром, проснувшись, я увидела множество пропущенных и через три часа должна была встретить маму. Я вышла на кухню сделать кофе. На часах было шесть утра, и я была благодарна Адаму, что он дал мне возможность побыть одной.

На его холодильнике висела фотография, где он с двумя девушками находился, судя по всему, в раю.

— Это на острове Мариетас, — услышала я голос за спиной.

— Черт, — испугалась я. — Я думала, выпью кофе и уеду.

— В начале двадцатого века, — подошел ко мне Адам. — Мексиканское правительство проводило испытание в этой местности. Одна из ракет проделала огромную дыру, и миру открылся природный бассейн.

— Ты был там, — улыбнулась я. — И судя по всему, тебе понравилось.

— Это мои сестры, — усмехнулся он в ответ. — И, да, мне очень понравилось. Этот остров обладает статусом Национального парка, и его включили в список важнейших биосферных заповедников мира ЮНЕСКО.

— Я хочу есть, — сказала я. — Но мне нужно поехать за мамой и еще кое что от тебя.

— Я тебя слушаю, — сосредоточился на мне Адам.

— Мне нужно забрать маму с ее мужем из аэропорта.

— Ты хочешь, чтобы я был водителем? — усмехнулся он.

— Мне нужно, чтобы ты изобразил моего парня.

На улице была ужасная погода, и мы ехали в аэропорт. Я смотрела в окно и молчала всю дорогу. Адам понимал, что это всего лишь роль, и не более того. Все повторялось. История снова повторялась, и я не знала, что с этим делать.

Я всегда была слабой, и пока не сгорела до тла, не знала, что такое сила. Мне есть чем гордиться. Та сила, которую я взрастила в себе, держит меня каждый чертов день. Порой я бываю жестока, но также я «залижу раны», если понадобится, и отдам жизнь. Я умею быть лезвием и гордо поднятым знамением, пока это величие нужно мне самой. Мои инстинкты всегда преобладали над разумом, несмотря на то, что я сотнями глотала книги. Меня долго прижимали, доминировали и морально давили. Со мной были агрессивны и подминали под себя. Я всегда пыталась изменить свой разум. Я хотела, чтобы он контролировал мои инстинкты, но страх потери Алекса преследовал меня почти полжизни. Этот человек всегда резко реагировал, решал вопросы и открыто врывался в конфликты, заявляя о себе. Он был героем в каком-то смысле. А все знают, что герои долго не живут.

«Ты всегда найдешь меня в своих воспоминаниях». Хардли Хевелок.

Так и было. Я всегда находила его там. Спустя много лет другой жизни.

— Я сама ее заберу, — сказала я Адаму. — Подожди в машине.

Я видела, как им овладевала злость, и он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев, но все же согласился. Я спасалась бегством. Хотя до этого практически привязала к себе.

— Донна, — услышала я визг мамы.

Я закатила глаза, но, улыбаясь, направилась к ней. Она выглядела, как и прежде. Казалось, она была неподвластна времени. У нее были длинные золотистые волосы, черные ресницы и голубые глаза. Осиная талия, которая позволяла носить любую одежду, и высокий рост. Моя мать всегда клин из себя выбивала клином, в то время как я любила, бросала, ловила и, падая, снова поднималась, пытаясь стать сильнее. Мари находила того, кто бы поднял ее. И спустя столько лет я поняла, что она зря читала мне сказки перед сном.

— Привет, мам, — обняла я ее.

Мать всегда говорила, что я похожа на отца. Более молчаливая, чем она, более скрытая и скованная. Были времена, когда я хотела спросить о нем, или хоть увидеть, как он выглядит. Но раз он никогда не искал меня, значит я не была ему нужна.

— Как я рада тебе видеть, доченька. Ты похудела, — покачала она головой, осматривая меня. — Ну ничего, я откормлю тебя.

У нее был такой взгляд, словно расписание нескольких дней промелькнуло в ее в голове за долю секунды.

— Ты не будешь откармливать меня, знакомиться со всеми, мы не будем ходить в зоопарк и вырезать снежинки, ясно? — не отводила я взгляд.

— Да, да, конечно, — ответила она легкомысленно.

— Где Жан? — перевела тему. — Или он не выдержал и все-таки сбежал?

— Очень смешно. Ты, как твой отец, совсем не умеешь шутить. Жан пошел за чемоданами.

— Боже мой, только не говори, что вы прилетели больше, чем на три дня, — подняла голову к небу. — Потому что моя душа не выдержит, и все нервные окончания впадут в депрессию.

Мама улыбалась, воспринимая мои слова как шутку. Хоть и в каждом моем слове действительно была доля шутки. Спустя минуту вышел Жан с чемоданами.

— Bonjour, Donna. Long time no voir, comment etes-vous? — сказал он, целуя меня в щеку.

— Он сказал: «Здравствуй, Донна. Давно не виделись, как поживаешь?» — перевела мама.

— Привет, Жан. Хорошо, в отличии от тебя. Ты ведь живешь с моей мамой, — улыбнулась я.