Неприкосновенное сердце (СИ)

Проснувшись, какое-то время я снова думал. Теперь я все время думал, но спустя минут двадцать, отбросив мысли о Донне хотя бы на час, я принял душ, наконец-то пребывая в одиночестве. После открыл в интернете рецепт лазаньи с мясом и решил научиться готовить что-нибудь тяжелее, чем омлет. Как раз, когда я уже доставал блюдо из духовки, зазвонил мой телефон.

— Эмили и Донна летят домой, — сказал мне Брайан. — Тащи сюда свой зад и верни свою женщину.

— Она будет у вас?

— Да, потому что вскоре она начнет ходить на свидание, и какой-то мужчина полюбит ее и примет Оливию.

— Черта с два, — выругался я. — Донна не пойдет ни на какое, нахер, свидание. Если она хочет свидание, то она пойдет на него только со мной.

Я взял с тумбы кошелек, телефон и ключи и, сев в машину, нарушил как минимум десять правил дорожного движения, пока приехал.

— Это правда? — спросил Брайан, открывая мне дверь. — Ты покалечил ее бывшего?

— Он этого заслужил, — фыркнул я. — Убить его тогда еще не мог.

— Ты что, собираешься воевать со всем миром? Убивать всех?

— Ты не согласен с этим? Сражаться против всего мира за Эмили?

— Это не нормально — воевать со всеми, — вошла Эмили в кухню. — И тише, девочка спит.

— И что плохого в убийстве?

— Это не любовь.

— Это больше, чем любовь, — закричал я. — Я хочу защищать ее. Я убью любого, кто попытается сделать ей больно.

— Ты думаешь, что, если убьешь отца ее ребенка, которого она только вернула, она бросится в твои объятья? — сузила глаза Эмили, смотря на меня в упор.

Я чувствовал такую внутреннюю силу у этой женщины, что порой удивлялся, как Брайан мог с ней справляться. Как мог ей противостоять и одновременно делать ее мир спокойным.

— Я всегда буду защищать ее, — вздохнул я наконец. — Даже если она этого не захочет.

— Я не хочу, — услышал я голос Донны. — Я не хочу, чтобы ты защищал меня, оставляя за собой кровь.

Чувство теплоты от ее голоса растеклось во мне, и я боялся пошевелиться. Я не хотел, чтобы исчезла она и то тепло внутри меня. Голос Донны, даже когда она злилась, звучал, как шелк. Она словно ласкала каждое слово, а не произносила его.

Я обернулся, смотря на нее.

— Некоторые битвы не оставляют ничего, кроме крови.

— Ты не можешь этого делать, — не сводила она с меня глаз. — Я не смогу смотреть в глаза своему ребенку и говорить, что ты убил ее родного отца в попытке защитить меня. От чего ты защищаешь меня? От его существования? — выпустила она смешок, который и близко не был похож на смех. Я так любил ее смех, но только когда он был настоящим. — Я сама могу с этим справиться. Тебя раздражает, что он в любом случае остается семьей. Моей семьей, потому, что Оливия — его дочь.

— Не осуждай меня, Донна, — подошел я к ней впритык прижимая к стене. — Не смей.

— Адам, — услышал я голос Эмили.

— Эм, он не тронет ее, — ответил ей Брайан. — Но она зря это сказала.

— Ты не знаешь, что я чувствую, — поднял я руки Донны над ее головой. — И никогда не знала. Ты сама выбрала свою судьбу, создавая в ней драму, я же свою не выбирал. Ты все время чувствуешь себя несчастной, но это не потому, что мир плох, а потому, что тебе нравится не чувствовать счастья. Тебе так удобно, и ты не можешь принять мир такой, какой он есть.

— Он — ее семья, — прошептала она. — И, если он в беде, я должна помочь ему. Я и так виновата перед ней.

— Мы семья, Донна, — повысил я голос. — Мы семья, а не он. И мы всегда сражаемся друг за друга.

— Не делай ему больно, Адам.

— Я мог отказать себе, — отступил я. — Но отказать тебе я не мог никогда. Я буду ждать тебя, Донна, с бумагами, которые этот кретин готов подписать. И если ты не придешь, я все пойму. Я не буду больше преследовать тебя.

В последний раз я посмотрел на Донну и направился к выходу. Мне нужно уйти, пока я не впился в ее губы или, еще хуже, не начал трощить тут все.

— Адам, — сказала она мне в след.

Я оглянулся на ее голос и ничего не ответил, хлопнув дверью.

«Ревность у мужчины складывается из эгоизма, доведенного до чертиков, из самолюбия, захваченного врасплох, и раздраженного тщеславия». Оноре де Бальзак.

— Черт, черт, черт, — закричал я, ударяя кулаком об стену и спускаясь в холл по лестнице.

— С вами все в порядке, Адам?

— Нет, Томми, — посмотрел я на него. — Ничего не в порядке.

— Знаете, — усмехнулся старик. — Наша жизнь — это не череда желаний, а лишь череда событий, которые мы не всегда можем контролировать. Будь твой отец тут, он бы сказал тебе то же самое, но, может, я помогу тебе не сделать ошибку, о которой ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Жизнь не должна быть тяжелой, пусть даже ценой одиночества. В мире огромное количество женщин, и в нем есть твоя. Создана специально для тебя, как и ты создан специально для нее. Я старик, — хмыкнул он, смотря словно внутрь меня. — Не нужно оставлять, как было. Меняй, не бойся. Но лишь в том случае, если этот хаос, что ты создаешь внутри себя и вокруг в том числе, будет того стоить. Будь готовым к переменам, но не меняй то, что потом разрушит тебя.