Неприкосновенное сердце

Пещеры Порто-Кристо были темными и прохладными. Это, возможно, главная достопримечательность Майорки. Мы заказали экскурсию, и группы из нескольких сотен человек одновременно перемещались по двухкилометровому пути в сопровождении гидов, которые рассказывали нам на четырех языках, как интерпретировать причудливые сталактитовые образования – здесь кактус, там флаг, театр фей, ванна Дианы и все в этом роде. Часовая экскурсия закончилась концертом, во время которого музыканты проплывали на лодках по подсвечиваемому озеру Мартель — крупнейшему подземному водоему Европы.

— Ты знала, что это озеро названо в честь французского геолога Эдуарда Мартеля, который первым исследовал эти пещеры в конце XIX века по указанию эрцгерцога Людвига Сальвадора? — спросила меня Эмили, улыбаясь.

— Ага, — пробормотала я. — Он мне как раз об этом рассказывал.

— Ну же, Ди, — засмеялась она. — Разбуди свое воображение.

— Я думаю, что сталактиты, которые свисают с потолка, похожи на морковки. И я думаю, что эти пещеры идеальны для нового мультика Уолта Диснея.

Эмили лишь покачала головой, улыбаясь, и мы снова переключили свое внимание на рассказ экскурсовода.

— Куевас-дель-Драк образовалась под воздействием вод Средиземного моря, — рассказывал гид. — Первым исследовал и описал пещеры Эдуард Альфред Мартель, его же считают отцом основателем спелеологии. Мартель открыл огромное подземное озеро протяженностью 115 и шириной 30 метров, глубина озера колеблется от 4 до 12 метров. Озеро назвали Мартель, а вода в нём имеет солоноватый привкус. В 1935 году в пещеры дракона провели освещение и начали организовывать концерты. Во время концертов посетителей всегда усаживают на скамейки у озера, и к ним на лодках плывут музыканты, исполняющие композиции таких композиторов, как Кабальеро, Шопен, Оффенбах.

Концерт длился десять минут, после чего мы пошли осматривать пещеры. Многие плыли на лодках, но мы предпочли идти пешком под сталактитами, геликтитами и другими причудливыми образованиями из известняка. Хотя размеры пещер и были огромны, но протяженность маршрутов не превышала одного километра. Гиды проводили нас по всем залам и коридорам, показывая самые интересные места в Куевас-дель-Драк. Хорошее освещение позволяло осмотреть все уголки пещер, а также разглядеть мельчайшие камушки на дне озера Мартель.

— Я тебе хочу кое-что рассказать, — сказала Эмили, когда мы пешком возвращались домой.

— Если ты хочешь сказать, что у пингвинов Адели только один партнер на всю жизнь, и они делают предложение, вручая своей избраннице идеальный камушек, — изобразила я кавычки в воздухе, — то я и так это знаю.

— Нет, — засмеялась подруга. — Но это не менее интересно. У вас с Адамом порой все было сложно, и пока ты не вернула Оливию, чтобы побыть одной, иногда ты проводила время у меня в доме. Очередной раз, когда ты вечером пришла ко мне, я ушла спать, и сейчас уже не вспомню, когда точно, но Адам разбудил меня посреди ночи, перед этим пробравшись в дом.

— Отлично, — хмыкнула я. — Он еще и маньяк.

— Он обыскал весь дом, прежде чем прийти ко мне в спальню и спросить о тебе, Донна. Он обыскал каждую комнату, уголок и кровать. Тебя нигде не было, и мы отправились искать тебя. В конце концов поехали на Бруклинский мост, и нашли тебя именно там. Ты лежала на капоте своей машины, и смотрела на небо. Я была взволнована, но Адам тогда улыбался. Ты погружалась в свои мысли, и я всегда боялась этого. Когда я хотела подойти к тебе, он остановил меня, схватив за руку, и какое-то время ты смотрела на небо, а мы на тебя. Ты словно почувствовала, что за тобой наблюдают, и одним резким движением поднялась на ноги. Повернувшись, ты сначала глазами нашла Адама, а потом уже меня, — видела я страх, смешанный с отчаяньем, на ее лице. — Тогда я и поняла, что он все для тебя. Когда между мной и им ты выбрала его. Ты делала это молча, без лишних слов и без боли для меня. Так просто произошло, и тяжелее всех именно тебе было принять тот факт, что ты больше не одна. Что ты больше никогда не будешь одна. Ты любила его, Донна. Ты так сильно любила Адама, что хотела помнить каждый ваш момент. И не потому что это приносило слишком много счастья, а потому что ты чувствовала боль, даже от малейшей вероятности его потери. Он был твоим. Он был важным. Тебя были важны его слова и улыбка. И тебе было важно, чтобы он любил тебя больше всего на свете.

— Что я сказала, когда обернулась? — улыбалась я сквозь непролитые слезы.

— Ты крикнула Адаму, чтобы он рассказал тебе историю, — сжала она меня в объятьях. — Это было так глупо, но тебе нравились его истории обо всем, и даже в момент, когда земля была для вас двоих мала, ты хотела слушать его, наблюдая при этом за выражением его лица. Вы знаете каждую эмоцию на лице друг друга, и...

— Боже, — заплакала я. — Ты знаешь меня лучше, чем я себя сама. Ты помнишь все, а я совершенно ничего, — с каждым словом мой голос все больше похож на крик. — У меня даже прошлого нет.

— У тебя есть настоящее, Ди, — сильнее прижала меня к себе Эмили. — И будущее. Разве этого мало?