Неприкосновенное сердце

— Эмили, думаешь, они все будут ждать меня?

— Мы всегда будем ждать тебя, милая. Всегда.

«Раз я знаю, что ты придешь, я могу ждать сколько угодно». Альбер Камю.

Я слышала стук своего сердца и музыку, которая играла в наушниках Эмили. Наверное, она включила ее, чтобы заглушить звук моих мыслей.

«Музыка своей мелодией доводит нас до самого края вечности и дает нам возможность в течении нескольких минут постичь ее величие». Томас Карпейль.

— Дай мне морфий, — сказала я тихо.

Эмили словно почувствовала, что я больше не молчу, и лежа со мной рядом на кровати, сняла наушники.

— Ты что-то сказала? — спросила она.

— Да, я попросила морфий.

— Слишком поздно для наркотиков, — усмехнулась подруга.

— Для наркотиков никогда не поздно.

— У меня на руках крови больше, чем у любой из нас, Ди, — взяла она меня за руку. — Но, если с тобой случится хоть что-то, тогда я готова добавить еще.

— Ты как Омежник.

— В каком это смысле? — снова засмеялась она.

— Это ядовитое растение, которое в момент смерти вызывает у жертвы улыбку.

Вскоре Эмили уснула, а я так и не смогла этого сделать. Я открыла список своих контактов и случайно нажала на имя Майкла. В трубке начали звучать гудки вызова, и я начала жать кнопку отбоя. Я надеюсь, что не разбудила его, но увидев спустя максимум секунд 20 его имя на экране, поняла, что ошиблась.

— Привет.

— Привет.

— Это Майкл.

Я думала промолчать, ведь не знала, что ответить, но он продолжил:

— Я просто хочу узнать, как ты.

— Может быть, завтра поедем домой.

— Я хочу тебе рассказать, или хоть кому-то, ведь у нас со Стейси все так сложно, но...

— Я не помню даже своей истории, Майкл, но одно я знаю точно, если ты действительно любишь, не закаляй ее своим безразличием. Привяжи ее к себе. Сделай так, чтобы она не смогла без тебя обойтись.

— Она не хочет меня.

— Она вынашивает твоего ребенка, Майкл. Ты сам веришь тому, что говоришь? Просто однажды, выплакав все слезы, она перестанет звать тебя, а со временем и замечать вовсе.

— Я гость на ее пороге два раза в неделю.

— Потому что тебя не было рядом. Она должна была чувствовать твою заботу. А ты играл с ней, отводя ей роль временного события в твоей жизни.

— Донна, — перебил меня Майкл, и его голос смягчился. — Я рад, что ты возвращаешься.

В последнее время я часто думаю о том, что мы оставляем в чужих жизнях. И оставляем ли мы что-то вообще? Кто-то, кого мы знаем так мало, может в одно мгновение изменить все. Мировоззрение, логику, религию, смысл всей жизни. Слова, которые он говорит, становятся твоими. И если говорить о мужчинах, то, конечно, каждая, наверное, хочет идеала, но что такое идеал? Я думаю, он и она что-то кому-то должны, в конце концов в этой жизни. С моей точки зрения ни одной женщине не нужен нерешительный, который не способен не то, что отстоять свои права на женщину, а и выбрать носки в одиночку. Умение признавать ошибки — это то, что этому миру задолжали оба пола. Самопровозглашенные короли и королевы никогда долго не правили, так почему столько людей думают, что смогут изменить историю? Ореол таинственности, конечно. замечателен, но наводить его, показывая всем свою глупость и «крутость» ничего не изменит. В конце концов, глупо смотреть порно, когда в соседней комнате есть любимый человек, и я имею ввиду не только секс в принципе.

«Потом мы заснули. Вернее, она заснула. Я обнимал ее сзади. Впервые я подумал о женитьбе. Я знал, что, конечно, где-то в ней есть недостатки, их пока не видно. Начало отношений — всегда самое легкое. Уже после начинают спадать покровы, и это никогда не кончается. И все же я думал о женитьбе. Я думал о доме, о кошке с собакой, о походах за покупками в супермаркете. У меня ехала крыша. И мне было до балды». Чарльз Буковски.

Какой смысл пытаться поймать момент, если это все равно бессмысленно. Просто нужно его прожить, ведь он больше не повторится. И когда я сказала Эмили, что хочу увидеть Адама и Оливию, через полтора часа мы уже были в аэропорту, и подруга просто держала меня за руку, не говоря лишних слов.

Элчин Сафарли сказал, что мечта должна быть важнее и выше возможностей. Что за мечту нужно держаться, как бы вас не пытались оторвать все ветра сомнений. Добраться до мечты — значит пройти тест на выживание. Но что, если это и была моя мечта? Что, если в попытке вернуть себя старую, я потеряю все настоящее.

Когда Адам открыл дверь и улыбнулся, произошло что-то поистине волшебное. Словно я и не уезжала, и за это время он не заменял настоящего родителя моей дочери. Оливия взглянула на меня, и уголки ее губ поднялись. Она закрыла глаза буквально на мгновение, а когда открыла их снова, я почти перестала дышать. Она улыбалась даже глазами, и спустя несколько секунд бросилась в мои объятья. Я вдыхала запах своего ребенка, и чувства переполняли меня. Тут мое место. Рядом с этими людьми. В этом доме, и только эти запахи и есть мой дом.

Когда Оливия ушла обратно в комнату, я усмехнулась Адаму, протягивая руку.

— Мы еще не встречались официально. Я Донна.

— Извините за мои манеры, — положил он руку на сердце с напущенным ужасом. — Я Адам.