Неприличное предложение

Я невольно отметила, что всё же в обнимку мы неплохо идём. Если об этом не париться: как шагать, куда шагать, а просто чувствовать его тело, то даже не спотыкаемся.

— Разве это плохо?

— Лейкин! — строго покачала я головой. — Если это был неприличный намёк, то прекрати.

— Почему?

— По кочану. Ты рискуешь, — не особо желала я распространяться о причинах, по которым он вызывал у меня теперь далеко небезобидные мысли, но помня ведьминское заклинание Светки, звучащее страшным голосом у меня в голове «Спроси у Лейкина!», просто не могла не спросить, хоть начала сильно издалека. — Скажи, а ты бы мог переспать с кем-нибудь за деньги?

Илья запнулся. Остановился. Удивлённо посмотрел на меня, поднявшую к нему лицо и пытливо сверлящую глазами.

— Странная ты сегодня, — дёрнул он головой болезненно: ему явно не понравился мой вопрос. И пошёл дальше. Один.

— Илья, просто ответь, — догнала я его, не желая сдаваться.

— Дай хоть подумать, — остановился он. — Деньги, конечно, никогда не помешают. Но, только ради денег — не советую.

— Почему?

— Если коротко: это проституция. А если без лицемерия: выжигает душу. На первый взгляд кажется, подумаешь: перепихнулись, получил деньги и забыл. А на самом деле — нет, — столько сложных оттенков было в его голосе, словно он говорил о личном. — Это как предавать себя. Особенно, когда любишь одного человека, а трахаешься с другим, который тебе даже не нравится. Не важно: за деньги или по другим причинам.

— А если никого не любишь? Если всё равно? — обняла я его, словно мне холодно. Но, святые подштанники, как же хотелось того самого, другого тепла: жара обнажённой кожи, огня поцелуев, пламени объятий.

— Не бывает всё равно, — вздохнул он.

— Да брось, Илья! Все трахаются ради удовольствия.

Это же не выглядит, будто я напрашиваюсь?

А я ведь напрашиваюсь!

— Я не буду с тобой спорить, — покачал он головой, как бы намекая, что с моим опытом мне, конечно, виднее.

— Как же с тобой трудно, — ткнула я его в бок, забежала вперёд и развернулась, заставив остановиться. — Ладно, а если, скажем, по взаимному согласию? Если я тебя, например, попрошу: давай переспим?

— Ты меня прямо шокируешь сегодня, — смотрел он на меня и правда немного растерянно. Или в тихом ужасе?

— А ты не отвечаешь, а хитро уходишь от ответов.

— Я не ухожу, Ян. Просто иногда нет ответов. Я не знаю, что сделаю, если ты мне предложишь переспать, — ответил он легкомысленно. А зря.

Я взмахнула руками:

— Илья, давай переспим?

Он смотрел на меня молча, и его красивое, бесстрашное, мужественное лицо, кажется, бледнело на глазах. Между бровей собралась хмурая складка. Желваки напряглись и побелели — так сильно он стиснул зубы.

У меня похолодело в груди. Пересохло в горле. Я сглотнула…

— Я не могу, — покачал он головой спустя несколько мучительных секунд.

Надеюсь треск, с которым раскалывается лёд, когда бросаешь его в тёплую воду, слышала только я? Ведь это меня словно бросили в кипяток.

— Почему? — спросила я едва слышно.

— Потому что ты… пожалеешь.

— Не пожалею! — упрямилась я.

— Ян, ты ничего обо мне знаешь, — мучительно скривился он.

И я бы не сказала, что ответ дался ему просто.

— Чего я не знаю, Илья? — почти выкрикнула я.

— Ничего, — он выдохнул. — И это… это должно происходить само собой. Такие вещи не говорят. Они случаются по взаимному и чаще молчаливому согласию.

— Как?!

Он тяжело вздохнул.

— Ты поймёшь, когда это случится.

Я посмотрела на его губы. Он посмотрел на мои.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, поцелуй меня!

Я хочу. Я готова. Я требую, что ты был у меня первым.

Я — за секс! Я за взаимное молчаливое согласие!

Он положил ладонь на мою шею сзади. Упёрся лбом в козырёк кепки.

Я заглянула в его глаза.

«Прости», — было написано в них.

Он меня отпустил. Сделал шаг назад. Подтянул замок куртки.

— Ты куда? Мы почти пришли, — показала на корпуса общежитий.

— Не знаю. На работу.

— Ты же сказал тебе не надо. Я думала ты зайдёшь.

— Я тоже так думал. Но теперь не могу, — покачал он головой.

Господи, какая же мука была в его глазах, когда очередное «Почему?» уже готово было сорваться с моих губ, но я сдержалась.

Как он сказал её зовут? Дочь Риты Арецкой?

Ах, да, он не сказал. Но зато сказал, что это плохо: когда любишь одного человека, трахаться с другим.

Я услышала тебя, Илья Лейкин.

Я. Тебя. Услышала.

Глава 10. Тот, у кого есть имя

— Илья!

Проклятье! С-с-сука!

Он выругался про себя, но всё же остановился. Медленно развернулся, когда услышал, как хлопнула дверь машины и её каблуки стучат по асфальту.

Но чувство, что он не успел, было обманчивым. Не жди его Рита у подъезда, не окликни сейчас, всё равно поднялась бы за ним в квартиру. Странно, что уже не ждала его там, ведь у неё есть свои ключи.

— Илья?! — усмехнулся он. — У меня появилось имя?

— Ну не сердись, малыш! Прости! — задрала она голову, заглядывая в глаза, а потом воровато оглянулась и потянула его в подъезд.

Заплаканная, с потёками туши под глазами, она нетерпеливо жала на кнопку лифта и нервно сжимала-разжимала руки.