Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

– Нет-нет-нет! – схватился Леман за шляпу. – Не субъект, герой, ну, который влюблен в даму. Он говорит «я», чтобы спасти брата любимой женщины.

Простак слегка озадачился.

– Но ведь в зале полно народу?

– А как же!

– Разве они не видели, что субъекта застрелил брат?

– Нет, не видели, – с бесконечным презрением к невежеству новичка в законах сцены проговорил Леман. – Все они в другую сторону смотрели.

– A-а, тогда понятно…

– В общем, героя арестовали и запихнули в тюрьму на двадцать лет. Зритель не узнает об этом до следующего акта. Копы надевают на него браслеты, он гордо выходит, а дама вскрикивает и хлопается в обморок. Занавес падает. Вот вам акт первый. Шикарное начало, а?

– Нет слов.

– Пьеса называется «Жертва», – пояснил Джек. – Он жертвует собой ради дамы, понятно?

– «Жертва», – повторил мистер Леман. – Интригующее название, а?

– Простите?

– Хорошо смотрится под светом прожекторов, – добавил Джек.

– О, колоссально! – согласился Простак.

Мистер Леман воспользовался перерывом между актами, чтобы освежиться у бачка с водой. Он промочил горло, готовясь к акту второму.

– А теперь – акт второй. Все происходит двадцать лет спустя, когда героя выпускают из тюрьмы. Он решил укрыться на острове в Тихом океане, и едет все дальше и дальше. Заехав в дальнюю даль, он нанимается играть на пианино в одном таком местечке, – деликатно выразился Леман.

– В доме с дурной славой, – подсказал Джек.

– Вот именно, – согласился Леман. – Он конченый человек и играет в таком доме.

– Не забудь про священника, – подсуфлировал Джек.

– А, да… Священника помните?

– Он еще был в саду.

– Да, тот самый. Теперь он миссионер на этом самом острове. Хочет прикрыть это местечко. Приходит, и тут разворачивается грандиозная сцена. Все пляшут-скачут, а он им проповедует. И вдруг – бенц! Этот герой встает против него. Тут мы вводим крепкий диалог, переходим все границы. Он кричит, бранится, ругается, слова так и летают, и так далее и тому подобное. Конец первой сцены акта второго.

– Да, события так и бурлят, – рассудительно заметил Простак.

– А что дальше будет! Следующая сцена – в доме губернатора.

– А губернатор откуда?

– Губернатор острова.

– А-а…

– И кто же к нему приходит? Дама, которая хотела выйти замуж за героя, и ее муж. Они, понимаете, совершают кругосветный круиз. А почему муж? Потому что она вышла замуж, пока герой парился в тюряге. Он, то есть герой, видит, как она подъезжает к дому, и тоже пробирается туда. Поговорить с ней хочет, понимаете? На сцене – спальня, и она – неглиже. Герой влезает в окно и говорит: «Женевьева!» Она восклицает: «Гарольд! – И прибавляет: – Это ты?» – а он отвечает: «Да, это я». Идет диалог, то он говорит, то она, слова так и летают, и так далее и тому подобное. Тут выясняется, что этот брат умер, а на смертном одре сознался, что убийство совершил он, и дама признается, что по-прежнему любит героя, но должна сохранять верность мужчине, за которого вышла, потому что у нее благородная душа, ясно? Они прощаются, вдруг входит муж: он подумал, что в комнате взломщик, и стреляет в него из пистолета. Герой падает на пол, дама тоже падает и умирает на его теле. Следующий акт – в раю. Мистер Леман опять направился к бачку с водой.

– В раю? – удивился Простак.

– Ну да, на небе, – подтвердил мистер Леман, опустошая бумажный стаканчик. – Появляются ангелы, спускаются в зал…

– В длинных вуалях, – подсказал Джек.

– И губернатор тоже тут, только теперь он как будто бы Бог.

– А так можно?

– Это настоящая находка, – сообщил мистер Леман тоном, отметающим всякие сомнения. – Да и вообще, впрямую ведь не говорится, что он Бог.

– Не забудь священника, – подсуфлировал Джек.

– А, да. Приходит и священник, а с ним раввин, ясно? Они беседуют про то, что все люди братья, какой бы религии ни придерживались. Идет диалог, то один говорит, то другой, слова так и летают, и так далее и тому подобное. А потом вдруг бац! – затемнение, перемена декораций, и когда вспыхивают огни на сцене, мы снова у драматурга. Он заключает свою даму в объятия, и она говорит, что синяя птица счастья поселилась в их доме. Поцелуй, читка заканчивается, все восхищаются, герой с дамой женятся. Постепенно гаснет свет. Занавес. Ну как?

Простак промокнул лоб.

– Потрясающе. А кто написал?

– Да юнец какой-то, забыл фамилию. Мы выкупили у него пьесу, так что не придется даже платить проценты с прибыли. С такой пьесой, дорогуша, убытки не грозят. А сколько вы намерены вложить? Можете получить долю в сорок девять процентов за… – Мистер Леман приостановился, прикидывая, на сколько тянет гость. – За тридцать тысяч долларов.

– Эх, черт побери! Тридцать тысяч?

– Разве ты не можешь, Джо, малость скостить для мистера Фиппса? – вмешался МакКлюр, и мистер Леман ответил, что да, пожалуй.

– Я вот что сделаю. Быстренько отвечайте «да», и я соглашусь на двадцать пять.

– Боюсь, все отменяется. – Простак поднялся, но тут же четыре услужливые руки снова усадили его.

– Эти ваши деньжата… – сказал мистер Леман. – Если сможете быстро забрать их, мы все-таки сумеем заключить сделку.

– Они в банке, на Пятой авеню.