Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

Полисмен холодно оглядел его. Неприязнь, которую он испытывал к этому человеку, миновала, но смотреть на него как на друга он все-таки не мог. Более того, свалившись с горшка, Уоддингтон тяжело ухнулся ему на правую ногу, чуть ли не единственную часть тела, оставшуюся неизувеченной после приключений этого вечера.

– Что происходит? – потребовал Гарроуэй.

Его взгляд упал на Джорджа, и он испустил тихое, зловещее рычание: такое можно услышать от леопарда, взявшего след жертвы; тигра, изготовившегося к прыжку, и нью-йоркского полисмена, неожиданно наткнувшегося на злоумышленника, который набросил ему скатерть на голову, а потом саданул в глаз.

– Так вот вы где! – Гарроуэй взвесил дубинку на руке и мягко двинулся вперед.

Молли с криком заступила ему дорогу.

– Остановитесь!

– Окажите любезность, мисс, – крайне вежливо, как всегда в разговоре с дамой, попросил Гарроуэй, – убирайтесь, к чертям, с дороги!

– Гарроуэй!

Полисмен резко обернулся. Только один человек в мире был способен обуздать его грозные замыслы, и именно он только что присоединился к группе. В свитере и спортивных туфлях, Хамилтон Бимиш производил достойное и живописное впечатление в лунном свете, отблескивающем от его роговых очков, с гантелями в руках. Режим есть режим, и все переживания за день не заставили бы его пропустить час упражнений.

– Что за шум, Гарроуэй?

– Э, мистер Бимиш…

Вокруг раздался нестройный хор голосов.

– Он пытался убить Джорджа!

– Он запер мою жену на веранде!

– Чудовище!

– Наглец!

– Джордж ничего ему не сделал!

– Моя жена всего и бросила ему в лицо малюсенькую щепоточку перца!

Хамилтон повелительно вскинул гантели.

– По очереди, по очереди! Гарроуэй, изложите свою версию.

Он внимательно выслушал рассказ.

– Отоприте дверь! – распорядился он, когда все было сказано.

Полисмен отпер. Появилась миссис Уоддингтон, а следом за нею лорд Ханстэнтон. Опасливо глянув на Уоддингтона, он с небрежным видом скользнул к лестничной двери. Все ускоряя шаг по мере приближения к ней, он внезапно исчез. Человек он был воспитанный и терпеть не мог скандалов, а все его инстинкты вопили, что пахнет скандалом и лучше всего поскорее оказаться в другом месте.

– Остановите этого человека! – воскликнул Гарроуэй и заметно помрачнел. – Ну вот! Теперь он удрал! А его разыскивают в Сиракузах!

Сигсби покачал головой. Город этот он, правда, не любил, но беспристрастность старался сохранять всегда.

– Даже в Сиракузах, – заметил он, – вряд ли нужен такой субъект.

– Да это же Пижон Уилли! Я хотел доставить его в участок!

– Вы ошибаетесь, Гарроуэй, – поправил Хамилтон. – Это лорд Ханстэнтон. Лично мне знакомый.

– Так вы его знаете, мистер Бимиш?

– И очень близко.

– А ее? – Полисмен ткнул в миссис Уоддингтон.

– Да, тоже близко.

– А вот этого? – Гарроуэй ткнул в Джорджа.

– Один из моих лучших друзей.

Испустив тяжкий вздох, полисмен обреченно умолк.

– Все, – изрек Хамилтон, – произошло из-за дурацкого недоразумения. Эта леди, Гарроуэй, мачеха юной леди, на которой Финч должен был сегодня жениться. Но возникла небольшая помеха. Как я понял со слов Сигсби, миссис Уоддингтон предполагала, будто мораль мистера Финча не на высоте. Но позже обнаружились факты, убедившие ее, что она ошиблась, и она поспешила в Нью-Йорк, чтобы разыскать мистера Финча и сообщить ему, что свадьба состоится с полного ее одобрения. Правильно, миссис Уоддингтон?

Миссис Уоддингтон сглотнула. На минуту показалось: в ее глазах снова появится хорошо знакомое всем выражение воинственной рыбы, – но нет! Дух ее был сломлен. Она перестала быть прежней. Утратила былую форму.

– Да… да… То есть… Ну да, – просипела она.

– Итак, вы зашли к мистеру Финчу сообщить ему это? Не с какой-то иной целью?

– Да, ни с какой иной… с этой то есть…

– В общем, вы хотели разыскать будущего зятя и заключить в материнские объятия. Я прав?

Пауза затянулась так надолго, а взгляд, брошенный на Джорджа, был так выразителен, что Джордж, и всегда тонко чувствующий, невольно призадумался: а уж не пренебрег ли он долгом мужчины и гражданина, не съездив ей по носу?

Наконец она выговорила:

– Правы…

– Вот и отлично! – подытожил Хамилтон. – Так что сами видите, Гарроуэй, причины пребывания миссис Уоддингтон в квартире достойны всяческого восхищения.

– А зачем она швырнула мне перцем в лицо?

– Верно, Гарроуэй, – покивал Хамилтон, – поступок не совсем безобидный. Вы имеете полное право возмущаться и даже подать судебный иск за оскорбление действием. Но миссис Уоддингтон – дама разумная, и, несомненно, пожелает уладить это маленькое недоразумение способом, приемлемым для всех сторон.

– Я заплачу! – закричала разумная дама. – Любые деньги!

– Эй! Эй!

То раздался голос Уоддингтона. Он стоял, властный и сильный, сигара его потухла, и он воинственно жевал ее.

– Тэк, тэк-с! – сказал он. – Если речь идет о взятке, дать ее должен, как глава семьи, я. Загляните ко мне завтра, Галлахер, туда, в Хэмстед, и мы все обсудим. Вы убедитесь, что я очень щедр. Мы, ковбои с Запада…

– Грандиозно! – заключил Хамилтон Бимиш. – Итак, все счастливо уладилось!