Непримиримость. Повесть об Иосифе Варейкисе

Иосиф вытащил из кармана залоснившейся спецовки сложенный лист газеты «Правда», развернул, начал читать сообщение, которое — по его же настоянию — большевики-агитаторы читают сегодня на других заводах и фабриках Екатеринослава, в частях гарнизона. В сообщении говорилось: «Войска Керенского разбиты! Арестован весь штаб Керенского с генералом Красновым во главе, Керенский, переодевшись в матросскую форму, бежал… Авантюра Керенского считается ликвидированой. Революция торжествует…»

Тут его впервые прервали. Когда прочитал им эти строки, зааплодировали, несколько голосов даже крикнули «ура».

— «Честь ареста штаба Керенского, — продолжал читать Иосиф, — принадлежит матросу Дыбенко…»

— Це наш! — удовлетворенно откликнулся рослый вислоусый сверловщик и, словно смакуя звучание фамилия, повторил: — Ды-бен-ко! Це наш…

— Все наши, — поправил его Иосиф. — Все, кто с нами, наши. Как бы ни звучала фамилия. Вот я, например, Варейкис. Так что же, я не наш, выходит? Или меня перекрестить надо, сделать не Варейкисом, а… Вареником, что ли? Только тогда и признаете своим?

Засмеялись. На Украине ценят шутку.

— Розкажить про Дыбенко, товарищ Варейкис, — попросил все тот же сверловщик.

— Расскажу, что знаю. В нашей партии Дыбенко давно. Родом из крестьян, с Черниговщины…

— От я и кажу, що вин наш! — вновь принялся за свое упрямец.

— Тю, дурнэ сало! — одернули его. — Слухай мовчки!

Иосиф засмеялся вместе со всеми: ну что с таким дурнем поделаешь, как говорить с ним серьезно?

— Да поймите вы, дорогой товарищ! Ну вот, к примеру, Петлюра — наш или не наш? А здешние гайдамаки, вы их знаете лучше меня, так они что, по-вашему, наши? Здесь надо разобраться, товарищи, чтобы не было в мозгах такой путаницы, как в той куче стружки… Здесь, от города неподалеку, вы знаете, стоит на Днепра знаменитый остров Хортица. Там обитали ваши предки, слявные казаки запорожские. Их еще Гоголь воспел в своих сочинениях. А нынешние гайдамаки воображают себя их прямыми наследниками. День ото дня они все больше наглеют, все больше бесчинствуют. Не мне вам рассказывать, сами знаете… Помните, что стало с оружием, привезенным нами для борьбы с Калединым? Вагоны пришли ночью, а наутро… Помните, что получилось?

— Помним, — отозвался мрачный голос. — Явились к шапочному разбору.

— Вот именно! Потому что не научились еще опережать действия врага. А гайдамаки пронюхали про вагоны и не стали дожидаться. Еще до рассвета забрали себе все пулеметы и револьверы. Не им принадлежащие! Не их руками добытые!

— Ничего, товарищ Варейкис, зато винтовки нам достались.

— Это верно. Но, скрашивается, зачем гайдамакам наши пулеметы и револьверы? Для чего им броневик, привезенный из Александровска? С Калединым бороться? Этого они делать не намерены. Более того, они и нам мешают в этой борьбе…

— Сам не гам и другим не дам!

— Так против какого врага, товарищи, понадобилось им это оружие? Может, против Петлюры? Или против Винниченко?

— Черта лысого! То ж против нас.

— Вот именно! — ощущая поддержку, Иосиф почувствовал себя еще увереннее. — Против нас, против рабочих нужны им броневики, пулеметы и револьверы.

— На Озерном базаре те револьверы из-под полы продавались.

— Знаю. Но не мы их покупали. Так ведь?

— А что же губревком смотрит?

— В губревкоме, — зло ответил Иосиф, — соглашателей развелось, как вшей в немытой голове. А где соглашательство, там и попустительство. Попустительство бесчинствам. Попустительство всегда на руку бесчинствам!

Разгорячась и веря этим людям, Иосиф повторил им то, что говорил вчера в горкоме и о чем намеревался снова говорить завтра:

— Ведь многие из вас, товарищи, имеют, как я погляжу, самое отдаленное представление о событиях. Не только о событиях в Великороссии, но и на Украине. В том нет вашей вины. В том виноваты другие, всяких маестей соглашатели, саботажники и прочие наши враги. Почему, спрашивается, местная печать до сих пор не опубликовала декретов Советской власти? Значит, кому-то невыгодно, чтобы народ знал правду, знал об этих декретах! Значит, кто-то не желает поддерживать программу мирного строительства на фундаменте, который был заложен Вторым Всероссийским съездом Советов! Значит, кому-то не по душе эти декреты! Иначе их бы обнародовали. Верно?

— Верно, товарищ Варейкис!

— В нашем городе, вы знаете, полно всяких «желтых» и откровенно контрреволюционных газетенок. Почему буржуазные газеты продолжают призывать к войне до победного конца? Еще в сентябре мы получили письмо от солдата 15-го Туркестанского полка, 16-й роты. Он пишет, что на позициях уже тогда рвали эти воинственные газетенки. И правильно делали!

— Прикрыть их!

— Когда возьмем здесь власть, непременно прикроем;— пообещал Иосиф. — И арестуем всех поднявших голову контрреволюционеров.

— Ото дило! Бо двум котам у одний торби нияк нэ можно.

— Завтра же, товарищи, на общем собрании рабочих нашего завода мы с вами вынесем свою резолюцию. Мы поддержим рабоче-крестьянскую власть Советов и ее декреты!..

Дружно зааплодировали, — значит, уже, можно сказать, поддержали.