Непримиримые 2

Несколько часов трачу на работников госслужбы. Изучают пепелище, делают снимки, зарисовку, протоколируют. Оставшиеся документы на дом фотографируют, и просят сделать копии и завести.

Заключение обещают немногим позже, когда все на месте в отделе оформят. Но с беглого взгляда профессионала — поджог. Даже очаг возгорания указали. На пальцах объяснили, как и что произошло.

Теперь сомнения не остается — нас подпалили!

Су***!

Вечером за ужином, на котором не особо хочется сидеть, но я в гостях, ковыряю вилкой рис, котлеты и салат. Ничего, вкусно, даже очень. С несколькими проглоченными кусочками аппетит просыпается, начинаю поглощать с удовольствием. Юлия Степановна шикарно готовит. Даже начинаю смаковать свое присутствие в соседском доме. Откормят меня, того и глядишь, доска не выдержит и велик. А мне ну никак нельзя сплоховать. Придется кормежку чередовать… бурным сексом.

Тотчас ловлю на прицел Ирку. Королек вяло жует, но только натыкается на мой взгляд, давится кусочком, а потом кашляет, краснеет.

Мне ржачно…

— Игнат, я хотел уточнить, — нарушает молчание Сергей Николаевич, когда ужин подходит к завершению. Мы чай допиваем. — Ты с Ириной в комнате расположился? — в голосе нескрываемое раздражение и возмущение.

— Мгм, — делаю глоток обжигающего напитка, смотрю на Ирку, в ее глазах мелькают победные огоньки. Лицо надменное. Ага, щас! Жди, так просто позицию не сдам… — Там места достаточно, есть ванная, туалет, стол… постель, — на последнем делаю акцент, с удовольствием отметив, как надувается от злости сосед, а Ирка опять заливается краской. — Огромная, удобная… — продолжаю рассуждать нарочито спокойно. — Рост у меня ого-го, поэтому самая подходящая. Ирка худенькая, нам вполне хватает места, — заключаю, делая еще глоток чая.

— Это не совсем правильно, — отодвигает свою чашку сосед, принимая строгий вид, — вы с Ириной не в том возрасте, когда прилично парню и девушке…

— Шутите? — хмыкаю, откидываясь на спинку и нагло подмигивая Ирке; она начинает пыхтеть и обреченно закатывает глаза. Потешная, сейчас ржать в голос буду. — Самый нормальный возраст… Или нам потянуть до вашего? — колю уже со злым сарказмом. — Маму мою тоже в зале разместите?

— Нет. — Заминка. Сергей Николаевич с подозрением смотрит на меня. Недовольно жует губы в задумчивости, а потом тяжко выдыхает: — Она будет жить со мной.

— Спать, — киваю в тон. — То есть для вас это прилично, а для нас с Ирой нет? Королек нахохливается, точно боевой воробей, но пока молчит.

— Ты забываешься! — в голосе соседа прорезывается металл. Ого, да у мужика характер есть?! Приятная неожиданность. — Она моя дочь, а ты…

— Сын женщины, с которой вы спите, — четко и без соплей.

— Ты все сводишь к низменному… — морщится Сергей Николаевич.

— Ах, простите, у вас же высокое… — неприкрыто насмехаюсь, — просто померещилось, что заставал вас с мамкой за обычным и плотским, животно-человеческим, оказывается, неправильно оценивал обстановку. Вы библию читали и к богу обращались!

— Прекрати паясничать! — рявкает сосед. Даже брови вскидываю:

— О, на святое покушаюсь? — вхожу в кураж. Это моя любимая стезя. Тут меня сложно переиграть.

— Может, тебе рассмотреть вариант переезда к кому-то из друзей?

У него все же получается меня огорошить. Отличная идея, сам подумывал об этом, но наткнулся на удивительную и совершенно очевидную загвоздку — меня совсем не радует такой выход из положения. От слова «категорически».

Ну уж нет, я так просто не сдамся!

— Выгоняете? — не без желчи.

— Нет, — робкий голос Юлии Степановны.

— Что ты, — удивленный Григория Михайловича.

Дед и бабушка умолкают под недовольным взглядом Сергея Николаевича.

— Ага, — хмыкаю зло, — сошлите на кудыкину гору, чтобы я вам тут не мешал.

Проскурины виновато опускают головы и тенью покидают зал. Сосед чертовски недоволен, сидит мрачнее тучи. Ирка глаза от стола не отрывает.

— Это неправда! — подбирает слова мужик. Ему неудобно. Думаю, мать не в курсе, что меня собираются «попросить»…

— Ирк, а Ирк, — кошусь на Королька; она вздрагивает. Ошарашенно хлопает ресницами. — Ты не знала, как признаться. Думала, папа орать будет… Бабушка и дедушка не поймут. Я сделал первый шаг, — наигранно ровно продолжаю монолог, стараясь не выдать, как трудно дается такое спокойствие и вранье. — Не собираешься мне помочь?

Если вначале щеки девчонки пунцовые, то теперь она вся до корней волос покрывается красно-белыми пятнами. Ну, хоть что-то ее не украшает. Корольку откровенно не идут такие цвета и в таком сочетании. Даже радуюсь произведенному эффекту.

— Помочь?.. — пауза. — Собраться? — выдавливает Ирка настороженно.

Сощуриваюсь. Вот же су***!

— Малыш, — пилю грозным взглядом, обещая скорую расправу, если не начнет подыгрывать. — Я давно предлагал жить вместе, так в чем дело?

— Что? — Сергея Николаевича тонет в «Что?» Иркином. Она шокированно таращится, бросает затравленный взгляд на отца, на меня, опять на папу. Мужик сереет. Не знал, что бывает такая реакция, но цвет его кожи приобретает пасмурный оттенок.