Непримиримые 2

— Нет! — дерзко, с вызовом. На раскрасневшемся лице непреклонная решимость.

— Ты, бл***, в курсе, что! Это! За! Турнир?

— Отчасти, — покрывается бледными пятнами Ирка.

— Перед тем, как лезть в болото, стоило бы узнать, как глубоко тебя затянет, и как много грязи на тебе останется, выкарабкайся ты из него!

— То есть, турнир для тебя и подобных тебе? — сощуривается ядовито Королек.

— А я, бл***, не ангел! — развожу руками.

— Да и я на эту роль не претендую, — парирует Ирка.

Никогда не болел желанием кого-нибудь выпороть, но сейчас остро ощущаю потребность как следует оприходовать шикарную задницу Королька. Может, хотя бы так мне полегчает… Даже воображение подкидывает развратно-жгучую картинку голого зада соседки. Сочные ягодицы с красными следами от МОИХ! рук.

Нутро ликует, меня начинает потряхивать. Натужно сглатываю:

— Опять суч*** включаешь?

— Если понадобится, и не только ее! — рявкает Королек, вскакивая со стула и заставляя меня на миг заткнуться.

Да что ж в ней такого, что желание придушить путается с желанием затрахать? Закопать, но рядышком с собой…

Прибить-залюбить!

Вот-вот сорвусь и сделаю разом и одно, и другое.

Усилием воли остаюсь на месте.

— Это не поможет. Ир, ну на хера ты полезла в этот турнир?! — вторю зло. — Цену себе набить? — выискиваю на лице соседки хоть отклик. — Меня побесить, или перед якутом своим блеснуть? — вроде что-то едва уловимое проскальзывает в глазах Ирки — не то страх, не то упрямство, обида, растерянность. — Или забавы ради? — перебираю варианты, как бы смехотворны ни казались.

— Ты!.. Из-за тебя! — впервые вижу настолько эмоционально переполненную соседку. Еще чуть-чуть — и с кулаками на меня бросится.

— Не понял, загвоздка во мне? — мало смахивает на шок. Неприятный такой, сродни ступора после звучной оплеухи. — Даже не представляю, каким боком причиной стал я! — мрачно, сквозь зубы, пристально — глаза в глаза. Жду ответа, но Ирка молча сопит. — Что конкретно тебя не устраивает? — требую объяснений. — Претензии озвучь, чтобы я мог их устранить!

— Ты оккупировал мой дом! Мою комнату. Мою уборную. Мою постель… Мою жизнь… — сходит на нет пыл Королька. Она подавлена, уязвлена. — Раз уж ты не спешишь съезжать, как бы я ни старалась от тебя избавиться, я решила уехать сама. Мне были нужны деньги, чтобы снять квартиру. И таким образом решить проблему. Думала, это неплохой способ…

Сердце долбит мозг похлеще дятла, вбивающего клюв в дерево. Эхо гулко отдается в голове. Кровь бурлит. Даже не знаю, что хуже: увидеть, как Ирка обнимается с другим, но при этом позволяя глубоко в душе теплиться робкой надежде на чудо, или то, что услышал сейчас. В лоб, без прикрас и мягкости… после того, что у нас было, а мне казалось, что у НАС БЫЛО.

Твою ж мать! Неужели она, и правда…

— То есть, ты тупо хочешь от меня избавиться? — Несколько минут пилю смущенного Королька пристальным взглядом, мысленно требуя срочно отказаться от своих слов, но Ирка молчит, глаза в пол.

Ира

«Не смотри ТАК на меня! Прошу, не надо!!!» — молю в сердцах, боясь поднять голову и быть пойманной грозовой серостью глаз Игната. Даже без прямого контакта меня пробирает насквозь. От стыда горят уши, лицо, я на грани разреветься и покаяться в грехах. Броситься к Селиверстову на грудь, вцепиться в него и просить прощения за грубость, которую высказала. Пусть она правдива, но правдива только отчасти…

Секунды превращаются в минуты, а те тянутся ощутимо нервозно для психики.

Отмираю лишь когда Игнат распахивает створку шкафа. Молча, решительно, с бесстрастным лицом и холодом во взгляде. Выуживает сумку, с которой время от времени уходит на тренировки и начинает запихивать в нее свои вещи. Ящики, полки — вычищает махом и без разбору. Все свое добро, попадающееся под руку. Если что-то падает — даже не поднимает.

С грохотом затворяет шкаф, импульсивно открывает ящик письменного стола. Выгружает стопкой учебники и тетради. Из кармана сумки достает пакет, встряхивает и туда сгребает учебный материал — книги, конспекты…

Несколько секунд задумчиво-бегло осматривает комнату. Шагает в ванную комнату. Раздается перестук, возня — он явно собирает рыльно-мыльные принадлежности.

Через несколько минут появляется с пакетом. С пола подхватывает сумку, водружает на плечо. Секунду медлит, порывисто возвращается к постели. Из вороха игрушек, которые валяются неорганизованной грудой в изголовье, выуживает… морковку?! С каким-то злым удовлетворением засовывает к себе в пакет.

Смеяться или плакать — пока не разбираю. Ситуация абсурдна до смеха через слезы.

— Прости, что пошатнул твой идеальный мир собой, назойливо-убогим, а теперь на хер с турнира вали! — чеканит хлестко и колюче Игнат, обернувшись уже на пороге.

— Не могу, — клацаю зубами — меня пробивает дрожь. Теряюсь в непонимании, от чего больше — от злости, негодования, расстройства, обиды, такого кардинального решения Селиверстова, которого ждала еще недавно и совершенно никак не ожидала сейчас.