Непримиримые 2

— Случилось что-то, — задумываюсь хмуро. Хватаю телефон и начинаю набирать Аню. Звонки остаются без ответа. — Я к ней заскочу по дороге домой, — решаю после очередного недозвона.

— Ага, было бы неплохо, — кивает Антон.

* * *

Гинеколог — очень милая женщина за сорок. Мария Ефимовна Стриженова. Невысокая, статная, с приветливой улыбкой и живыми голубыми глазами.

Мне с ней было довольно просто, поэтому я призналась, что вчера имела незащищенный половой контакт. Дважды. А до этого… петтинг, с этим же партнером, и хотела бы узнать, все ли нормально со мной, так как… была до этого девственницей.

На лице женщины лишь на миг мелькает удивление. Она сначала на словах объясняет, что и как получается с точки зрения нарушения плевы, а потом предлагает пройти на осмотр.

Спасибо ей, — теперь будет моим самым уважаемым гинекологом, — проверяет очень осторожно и тактично. Только одеваюсь и сажусь, Мария Ефимовна заверяет, что все нормально, но теперь мне необходимо следить за циклом особо тщательно; дает рекомендации по противозачаточным средствам и настоятельно советует регулярно проверяться на разные заболевания, передаваемые половым путем. А еще ближайшие сутки воздержаться от полового акта.

Выдает пару направлений на анализы, которые нужно срочно сдать…

Клятвенно заверяю, что с сексом — ни-ни, а уже выходя, с облегчением выдыхаю — процедуру, которую так боюсь, прохожу на удивление легко и быстро.

Еще трачу некоторое время на сдачу анализов, потом сажусь на байк и еду к Нюте.

Подруга дверь не открывает, хотя знаю, что она дома — видела в окне темный силуэт и колыхание шторы. Долго приходится набирать номер квартиры и требовать ответа. Я тоже упертая… Правда, в итоге дожидаюсь открытия двери жильцом дома — пожилой мужчина выходит из подъезда, и я с радостью проникаю внутрь. Размашистыми шагами взбегаю на нужный этаж и начинаю настырно звонить.

Что-что, а Нютка упрямая. Не открывает…

Блина, ну нельзя же так?!!

Видимо, случилось что-то такое, что… Черт! Лишь бы не вздумала глупить!

Начинаю стучать в дверь, да так рьяно, что соседка выглядывает. Миловидная, но хмурая бабуля:

— Чего шум подымаешь? — шлепает полубеззубым ртом.

— Подруга не открывает.

— Можа, нет ее…

— Дома, — бурчу, вновь начиная трезвонить: — Ань, блин, открой!

— О-о-о, так ты, наверное, из этих… Тьфу-ты, — морщится бабка. — Совсем стыд потеряли. Лучше б о мужиках и детях думали. А они… погань разводют…

— Бабуль, вы о чем? — даже забываю, что к подруге пытаюсь достучаться.

— Щас участковому позвоню, — бурчит соседка. — Пусть вас, лезбитянок, посадют за нарушение тишины.

— Э-э-э, — вытаращиваюсь недоуменно. — Мы не лесби… чего вы там навыдумывали? Анютка в универ не пришла, на телефон не отвечает. Вот я и пришла проверить. А участковому звоните. Может, дверь взломать разрешит, а то… блин, вдруг она… там…

Бабка глядит с недоверием, жует губы:

— Че, плохо ей? — все же нарушает молчание.

— Кто знает, — дергаю плечом и вновь начинаю стучать: — Ань, я реально щас полицию позову, пусть квартиру вскроют, — выговариваю громко, близко к двери, чтобы точно услышала. — А потом тебе придется замки менять. Денег стоит… дело на тебя заведут…

— Ну что тебе нужно? — раздается негодующий голос Нютки из-за закрытой двери.

— Уф, — выдыхаю с таким облегчением, словно камень с души падает. — Ань, открой, поговорим…

— Не хочу.

— Зато я хочу! Ты моя подруга. Ты должна выслушать. Мне надо выговориться, у меня… у меня очень много всего случилось, — тороплюсь в страхе, что Сежикова опять умолкнет.

— Ксении позвони.

— Я тебе хочу поплакаться…

Дверь со скрежетом и скрипом чуть открывается:

— Ир, правда, мне не до гостей, — лицо девушки не вижу, только тонкую полосу, но по тону и вибрации понятно, что Анька на грани разреветься.

Не даю больше ничего сказать, впихиваю Сежикову в квартиру, благо, подруга худенькая и мелкая. Затворяю дверь:

— Итак, — смотрю на зареванное лицо: красные глаза, опухший нос, подрагивающие губы, — заканчивай из себя строить сильную личность, которой никто не нужен. Мы

— женщины! Женскую солидарность никто не отменяет. Так что сейчас сядем и расскажем друг другу все, из-за чего больно или хорошо на душе, поняла?

Анька несколько минут не отвечает. Глядит угрюмо, с укором. Потом кивает.

Я, словно у себя дома, иду на кухню. Включаю чайник, заглядываю в холодильник. О, боже! Мышь сдохла…

— Ты уж прости, — захлопываю дверцу и хмуро смотрю на Аню, — но я голодная. Зачет, лаборатория… я кушать хочу.

— У меня пусто, — мотает головой девушка и покидает кухню.

Гляжу ей вслед. Абзац! Да она умереть хочет!

Быстро из кармана джинсов выуживаю телефон:

— Ксю, — тихим голосом перехожу к главному, как только слышу «Але». — Ты мне нужна! Срочно, — тараторю шепотом, потому что Сежикова не давала добро на приезд Ксении, а без нее тут никак!

Подруга медлит всего секунду:

— Куда доставить тело?

— К Аньке на квартиру, и да, — выдерживаю крохотную паузу, — тело без вина, шампусика и закуся не принимается. Деньги верну.

— Ого, — присвистывает Ксения. — Веселая попойка намечается?