Непримкнувший. Воспоминания

Так же остро была раскритикована Сталиным после просмотра опера К. Данькевича «Богдан Хмельницкий», показанная во время украинской декады в Москве. Конечно, после замечаний Сталина вся декада была отравлена. Тем более что Сталин не мог говорить «авторы упустили», «композитор не учел». Он во всем видел непременно антигосударственный умысел, нарочитый подкоп. Поэтому он непременно должен был сказать и сказал: «На сцене не показана польская шляхта, ее почему-то упрятали от зрителя».

Эта неистребимая подозрительность Сталина приводила порой к самым роковым последствиям, ибо она воспринималась, становилась присущей всем звеньям государственного и партийного аппаратов.

Даже, казалось бы, политически безупречный и воинствующий роман Александра Фадеева «Молодая гвардия» совершенно неожиданно признан был Сталиным во многом идейно порочным.

Известно, что роман А. Фадеева, вышедший в 1945 г., сразу снискал себе огромную популярность и безоговорочное признание у молодежи и среди широких кругов советского народа вообще. Роман получил Сталинскую премию 1-й степени. Инсценировка романа была осуществлена на подмостках многих десятков театров страны. Роман получил широкое распространение и за рубежом.

И вдруг Сталин, вообще очень доброжелательно относившийся к Фадееву, неожиданно для всех предъявил роману ряд обвинений. По мнению Сталина, в романе:

во-первых, слабо разработаны образы людей старшего поколения, большевиков-подпольщиков («отцов»);

во-вторых, переоценена политическая зрелость людей молодого поколения – Олега Кошевого и других («детей»);

в-третьих, неправдиво нарисованы картины первого периода войны – эвакуация материальных ценностей, населения и отступления армии; на самом деле-де все это с самого начала войны носило планомерный и организованный характер.

А. Фадеев по природе своей был человеком очень мнительным и душевно ранимым. Он очень переживал в связи с критикой Сталина после смерти того. Но после критики нашел в себе внутренние силы сесть за серьезную переработку романа. Новое издание «Молодой гвардии» вышло в свет в 1951 г.

Я далеко не уверен, что такая переработка была оправданна. Думаю, что с точки зрения исторической правды и художественных достоинств романа новая редакция его не была шагом вперед. Александр Фадеев же в этой связи пережил большую душевную драму. Он поступил как верный солдат, выполнил приказание. Но я не поручился бы, что он был убежден в необходимости такой предписанной ему переработки. Однако новое издание получило одобрение Сталина и всей партийной печати. А в декабре того же года в связи с 50-летием А. Фадеев был награжден орденом Ленина.

Для проводов этого уходящего и для встречи нового, 1952 г. собрались у меня дома на Калужской улице. Были: Александр Александрович Фадеев с женой – артисткой МХАТ А.О. Степановой; академики П.Ф. Юдин, К.В. Островитянов, А.В. Топчиев, композитор Т.Н. Хренников с супругами, начинающая тогда молодая певица, а затем солистка Большого театра Лариса Авдеева и мои родные – жена Марианна Михайловна и ее сестра Галина Михайловна. Сверкала своим убранством елка. Вкусно пахло хвоей. Своим чудесным меццо исполняла романсы Чайковского Л. Авдеева. Наигрывал и напевал свои задушевные песни и арии из опер Тихон Николаевич. Потом пели все. Было непринужденно, приятно и весело.

Из столовой перешли в мой рабочий кабинет. Говорили о науке, о музыке, о театре… Александр Александрович сверкал остроумием. Его высокий голос и очень своеобразный, отрывистый смех доминировал над всем. В ходе какого-то бурного спора академиков он подошел ко мне и таинственно шепнул:

– Есть срочное и важное предложение. Может быть, выйдем в столовую?

Я последовал его призыву.

То же самое шепнул Фадеев и П.Ф. Юдину.

Когда мы сошлись втроем в столовой, он сказал:

– Давайте выпьем хорошую чарку за Сталина.

Выпили.

Постепенно в столовую опять стянулись все. Александр Александрович рассказывал всякие эпизоды. Изображал некоторых писателей и артистов. Пел. И больше всех смеялся на высоченных нотах.

Разошлись утром.

А. Фадеев был фанатически предан партии. Слово партии, слово Сталина, указания аппарата ЦК – были для него абсолютно непреложными. Может быть, я ошибаюсь (я не настолько близко и долго знал Александра Александровича), но для Фадеева, как и для многих других коммунистов, Сталин был олицетворением величия, мудрости и моральной силы партии. И он не позволял себе даже перед самим собой ставить под сомнение действия Сталина. Партия – всегда права. Сталин – это партия. Значит – так нужно. И Фадеев был безупречен в своем исполнительстве на посту генерального секретаря Союза советских писателей, как безупречны были в этом тысячи и тысячи других коммунистов, абсолютная честность которых неоспорима.

Но после ХХ съезда партии начали спадать покровы и за ними развертываться страшная правда о том, до всей глубины чего мысли не проникали. Они поспешно тушились раньше где-то в пути: партия права, Сталин прав, наверное, так нужно, так должно, партия не ошибается…