Непринятый финал (СИ)

— В каком-то смысле – да. Это книга. Она хотела написать книгу о протеанах, вместе со мной. Когда я прилетел туда, где вы меня нашли, я решил, что это дело стоит закончить прежде, чем уйти.

— Ты не покончил с собой сразу потому, что писал для неё книгу? – растеряно переспросил Гаррус.

— Да. И я почти закончил, когда вы прилетели.

Вовремя же мы прилетели…

— Теперь всё готово. Отдай ей, если эта затея обернется моими расплавленными мозгами. Там всё, что мне показалось важным касаемо моего народа.

— Хорошо, - Гаррус кивнул, забирая датапад. – Но если твои мозги останутся в целости – отдай сам. Думаю, она очень обрадуется.

— Если мои мозги останутся в целости, я, возможно, напишу эту книгу по второму кругу вместе с ней, - ответил Явик, и Гаррус готов был поклясться, что в уголках его губ промелькнула тень улыбки.

========== Пороги и шаги ==========

Шепард не знала, сколько времени она провела в баре. Времени в этом месте не существовало. Порой казалось, что прошли считанные минуты, но стоило подумать так, как в памяти всплывали долгие, неторопливые разговоры с членами команды, которых она так хотела увидеть, когда ещё была жива. Эти разговоры длились часами, а какие-то и днями, кто знает? Если тебе не нужно ни есть, ни спать, время превращается в условность.

Мордин часто приносил ракушки и рассказывал, как исследует это место и создает теории касаемо его природы. Неугомонный саларианец, даже на том (вернее уже на этом) свете не избавившийся от мании ученого, сетовал, что у него нет контрольной группы, чтобы проверить гипотезы, и надеялся, что когда Шепард вернется, связь с миром живых через неё станет более надежной и уж тогда… Шепард смеялась и обещала Мордину со всей серьезностью отнестись к его просьбе. И к благополучию кроганов. Он даже заставил её заучить небольшое послание для них и «короткий список советов». Короткий по его мнению, разумеется. Но сейчас и это далось Шепард без труда. Ведь физических ограничений для запоминания тут тоже не было.

Эшли и Андерсен, появляясь в баре, травили байки о службе, спорили об оружии и строили предположения о том, сделает ли Синтез войны бесполезными или этот эффект слишком волшебен даже для Синтеза, который весьма напоминал высокотехнологичную магию. Временами и Найлус вставлял реплику-другую, умело подбрасывая в затухающий спор новых дров.

Да и Шепард не отставала. Она охотно поддерживала каждый из разговоров, который возникал в баре. Да, ей хотелось назад, к тому миру, к оставшимся там друзьям… к Гаррусу. К своей жизни. И она хотела бы забрать туда всех, кого когда-то потеряла и снова встретила тут.

Но раз это было невозможно, Шепард наслаждалась каждым словом, произнесенным ими, каждой беседой, каждым спором и каждой шуткой. Она хотела услышать как можно больше и как можно больше запомнить, чтобы вспоминать самой и чтобы рассказать другим. Чтобы все, пожертвовавшие жизнями в бою, на который она их позвала, не канули в забвение. Особенно теперь, когда Синтез, вполне возможно, приоткрыл для оставшихся в живых путь в бессмертие.

Шепард встретила здесь многих из тех соратников, которых потеряла, и не только погибших во время противостояния со Жнецами, но и тех, кого унесли кровавые стычки с батарианцами в Скилианском пределе, и даже тех, кого она знала до того, как стала солдатом. Она видела всех, кто оставил в её сердце хоть какой-то след. Встречи с одними превращались в долгие разговоры по душам, а другие лишь мелькали на пороге бара, улыбались и кивали, здороваясь. Шепард также отвечала им кивком, но этот бесхитростный жест всякий раз отзывался глубоко внутри волной тепла и умиротворения.

Только двое не приходили сюда. Те двое, которых Шепард отчаянно хотела увидеть. Те двое, с которыми она стольким хотела бы поделиться! Те двое, которых она когда-то потеряла слишком внезапно и жестоко, чтобы окончательно смириться с их гибелью даже спустя многие годы. Те двое, которые не придут, пока она не окажется в этом месте навсегда – это Шепард чувствовала с отчаянной ясностью, как чувствовала и их незримое греющее присутствие по ту сторону порога. Оно порождало в душе нежность и грусть. А ещё понимание того, что всё правильно, что некоторые встречи возможны лишь тогда, когда она сама будет готова подвести окончательный итог.

Но пока до этого было далеко. Это понимала Шепард, и понимали все те, кто был рядом. Они не говорили об этом вслух, но когда бывший коммандер замирала на полуслове и подолгу смотрела на дверной проем, неизменно закрываемый легкой, колышущейся на ветру тканью, никто не удивлялся и не окликал её, призывая продолжить разговор. Да, они понимали. А ещё им некуда было спешить.

В основном Шепард общалась с теми, кого знала лично, но однажды в бар пришла турианка, которую Шепард никогда не видела прежде. Однако, она поняла, кто это, раньше, чем та успела сделать пару шагов.