Непринятый финал (СИ)

— Учусь. Синтез принес нам истинное понимание абстрактных категорий. Можно сказать, что я наслаждаюсь той безграничностью, которая за ними стоит. Это настоящее чудо. Но для вас столь естественное, что вряд ли я могу объяснить. Но срок в самом деле был бы очень большим. Возможно, не одна человеческая жизнь. И возможно, за это время ты бы приобрела новый опыт и воспоминания, которые бы блокировали и оттесняли старые. Словом, хоть вернуться ты могла и сама, то, что ты вернешься той, какой была на момент окончания войны, во многом их заслуга.

— И то, что я буду узнавать себя в зеркале, - пробормотала Шепард, а потом тряхнула головой, которую тоже начала слегка ощущать. – Вот ведь упрямые! Это ж надо, провернуть всё это второй раз…

На это Легион ничего не сказал, но странное, живое пространство донесло до Шепард ветер его мыслей и эмоций – удовлетворение, понимание и теплоту. Он был рад за Шепард, за остальных и даже за себя, он находил её компанию приятной, а ещё он чувствовал предвкушение. Это касалось не предстоящей технологической магии, а того, что будет, когда Шепард придет в себя, освоится и устанет от мирной жизни. Женщина лишь на секунду сконцентрировалась на этом ощущении, и перед ней распахнулся бесконечный горизонт воображения, теперь доступного гетам.

Она увидела «Нормандию», вновь бороздящую космос со знакомой и полюбившейся Легиону командой. Увидела, как они с Гаррусом весело припираются насчет калибровки орудий, а Явик бесит Лиару своим высокомерием, как Грюнт и Джек разносят трюм в попытках поймать Урца, а Вега посмеивается, отжимаясь в своем любимом углу. Легион представлял, как они с Тали подолгу сидят над чертежами и усовершенствованиями корабля, а Сузи беззлобно ворчит, заявляя, что если у Тали руки чешутся что-то усовершенствовать, пусть усовершенствует Легиона, как советовал наглец Рекс, а она и без всяких усовершенствований совершенна… Эти сценки вспыхивали и гасли, уступая место всё новым и новым, а корабль летел вперед, дальше и дальше, сквозь космос, за пределы галактики, в очередной раз испытывая на прочность границы известной реальности…

Шепард почувствовала, как сводит щеки от улыбки, а в груди приятно щемит. Легион издал какой-то странный звук, больше всего напоминающий смущенное покашливание, и его воображение будто волна отхлынуло от Шепард.

— Как мне сохранить связь с тобой? – спросила она прежде, чем гет принялся бы извиняться. - Я была бы рада общению, а Тали будет просто счастлива. Она очень горевала, когда ты…ушел.

— Я найду способ дать о себе знать, но тебе не стоит перегружать свои мыслительные процессы этой задачей. Не сейчас. Подключение к телу итак будет весьма…шокирующим опытом.

— Что чувствуют геты в такие моменты?

— Для нас поначалу это было не слишком приятно. Не то, что вы называете болью. Но чувство тесноты, ограниченности и постоянного давления со всех сторон. Кандалы физической оболочки. Однако наши оболочки были из металла и пластика, лишенные органов восприятия. Ваши оболочки богаты ими, и теперь мы тоже можем воспринимать все это. Не уверен, что также, как вы, но тем не менее достаточно ярко…

Легион явно собирался сказать что-то ещё, но вдруг усмехнулся. Звучало до крайности странно и отдавалось внутри теплотой. Такого Шепард услышать уж точно не ожидала.

— Что?

— Вспомнился не вполне уместный, но весьма показательный пример, - пояснил он после паузы. – Время от времени у меня получается бывать там, однажды я стал свидетелем того, как мистер Моро… кхм… проявил заигрывание в отношение Сузи. Когда она проходила мимо. Судя по тому, как она отреагировала – потенциал восприятия у синтетиков определенно повысился.

— Он её по заднице что ли шлепнул? – вскинула брови Шепард, после того, как выверенная фраза Легиона до нее дошла.

Она приложила руку к лицу и старательно изобразила серьезность, хотя прекрасно понимала, что в этом пространстве вряд ли можно кого-то ввести в заблуждение. Легион наверняка понял, что на самом деле её душит смех.

– Мне действительно пора, а то они там без меня, похоже, совсем ошалели!

***

Когда «Нормандия» приблизилась к Ранноху, со смотровых палуб открылась красивая и впечатляющая картина: планета сияла. Во множестве мест будто расцвели огромные, светящиеся цветы с сотнями лепестков. Некоторые из них вытягивались и вились по затемненным участкам, чтобы соединить свой «цветок» с другим. С поверхности в космос лился теплый желтый свет, то и дело переливающийся зелеными отсветами Синтеза.

Именно так с орбиты выглядели новые кварианские города, которые ремонтировались и расширялись, вырастая из старых фундаментов как новые деревья, а многие возводились с нуля. В других местах освещение прочерчивало по огромным площадям линии разметки, будто контуры, которые художник наметил, собираясь рисовать картину – там разбивались новые поля и организовывались фермы. Казалось, что на Раннохе не осталось ни единого уголка, не затронутого оживлением и не испытавшим на себе бурную энергию кварианцев, наконец-то вернувшихся домой.