Непристойная Блистательная Вечность (ЛП)

Я вымучиваю улыбка, хотя несколько тысяч для меня — это много. Они удержали мою последнюю зарплату, чтобы возместить ущерб. Её мне хватило бы ещё на три месяца аренды за квартиру.

— В любом случае, я здесь, потому что мне нужно место, где можно начать всё сначала. — Я помешиваю напиток, пытаясь выудить тему для разговора, помимо моей провальной карьеры бухгалтера.

Татьяна зевает и тянется больше для вида, чем по-настоящему. Актриса из неё явно никакая.

Я воспринимаю это как не самое прозрачное напоминание, что мне пора уходить. Униженно я поднимаюсь на ноги:

— Мне пора, — говорю я, опустошая оставшееся в стакане и опуская его на ближайший стол. Сама ухожу в коридор, где сворачиваю, надеюсь, к чемодану и выходу. Пусть у меня денег хватит только на одну ночь в отеле, но здесь я оставаться не могу.

— Постой, Гремли... Миа. Подожди, куда ты пойдёшь? — Коллинз бросается вслед за мной в коридор и, схватив за руку, вынуждает остановиться. От контакта с его огромной рукой, сомкнувшейся на моём плече, у меня по телу бегут мурашки. Прошло много времени с тех пор, как он касался меня так интимно, но тело всё равно вспоминает ту ночь с отчётливой ясностью.

— Мне не следовало приходить. У тебя же... — я неопределённо машу рукой, сама не совсем понимая, к чему ссылаясь. К потрясающему дому, красивой девушке или идеальной жизни. Всё по отдельности заставляет меня чувствовать себя ничтожной, но в совокупности... мне кажется, будто я расплачусь. Проглатываю огромный комок в горле и вынуждаю себя поднять на него взгляд.

Он улыбается, вызывая и у меня улыбку.

— Чепуха. Ты проделала такой долгий путь. Я хочу, чтобы ты осталась. Хотя бы на несколько дней. Нам нужно наверстать целых пятнадцать лет. — Его взгляд устремлён на меня — по-доброму, но настойчиво. Меня это согревает. Он по-прежнему смотрит на меня так, что мне кажется будто я превыше всего. Как у него это получается, даже когда он встречается с потрясающей женщиной из соседней комнаты? Не знаю, но отказать ему не выходит. Не когда он смотрит на меня таким взглядом. Кроме того, его дом огромный и наверняка вмещает десять гостевых спален, так что тут и не скажешь, будто я его притесняю.

Я вздыхаю.

— Ладно. — Усталость меня одолевает от одной мысли о постели. День, как и полёт, оказались долгими. Из меня рвётся зевок.

Он отклоняется обратно к дверному проёму библиотеки.

— Я отдам Гремлин фиолетовую спальню.

— Кому?.. Неважно, — незаинтересованно отзывается Татьяна.

Он скользит своей рукой вокруг моей, как будто мы те же детишки, только теперь его рука гораздо больше, и мои пальца и ладонь утопают в его твёрдой хватке. То, как он берёт меня за руку, кажется совершенно естественным, и я следую за ним вперёд по коридору, где он без усилий поднимает мой чемодан и несёт его по лестнице. Мы идём по длинному коридору, пока, он наконец, не останавливается перед дверью, открыв которую, втягивает внутрь мой багаж.

— Грем... Миа, я рад, что ты здесь. — Его губы раздвигаются в игривой усмешке, как будто ему смешно от того, что он, кажется, не может звать меня настоящим именем. В первую нашу встречу на мне была футболка с Гремлинами. Старая футболка из благотворительного магазина как раз и стала причиной, из-за которой он спас меня в тот первый день в саду. Другие дети дразнили меня из-за подержанной одежды, и он пришёл мне на помощь. Отделавшись от задир, он умудрился перевернуть всё в шутку, сказав, что гремлины классные, а потом и меня назвал «гремлином». Не в прямом смысле, а по-дружески пошутив. Я была так благодарна ему за спасение, что как бы он меня в тот день не назвал, я бы всё равно нашла это смешным. Но прозвище, к сожалению, привязалось.

Я улыбаюсь. Да, это в каком-то роде забавно. Мои щёки теплеют от румянца, потому что мы вновь остаёмся наедине. Только мы вдвоём, да ещё и он снова смотрит на меня тем взглядом. Тем, которым смотрел, когда только осознал кто стоит у его входной двери. Не стану утверждать, но его глаза тлели, как будто он вспоминал наш первый и единственный раз на той лодке, пятнадцать лет назад.

Я помню ту ночь, как будто это произошло вчера. Я сильно нервничала, но не сомневалась, что это единственный верный способ попрощаться с ним. Так я дарила ему часть себя, которая пробудет с ним вечность. Он пытался меня отговорить, но в его взгляде было заметно желание поглотить меня. Я обрадовалась, когда он в конце концов согласился, признавшись, что это будет и для него первый раз. Ведь это значило, что и он хотел, чтобы мне осталась его частичка. Частичка, которой я дорожила все эти годы.