Непристойная Блистательная Вечность (ЛП)

Мой взгляд изучающе скользит по комнате. Она даже больше чем номер в отеле — по крайней мере, тех, к которым я привыкла. Эта гостевая комната размером почти с мою старую квартиру. Три огромных окна тянутся к сводчатым потолкам. Тут есть гардеробная, небольшой дубовой стол, кресло у одного из окон, а ещё гостиная зона в изножье кровати с диванчиком, покрытым пурпурными цветочками, и таким же мягким креслом. Понятно, почему он называет эту комнату пурпурной. Едва уловимо, но большая часть мебели в фиолетовых оттенках. Интересно, помнит ли он, что это мой любимый цвет. Меня эта мысль побуждает к улыбке. Но нет, глупо верить, что он будет помнить нечто столь абсурдное спустя столько времени.

Кровать, наверное, кинг сайз. Никогда не спала в такой большой постели. Задаюсь вопросом, получится ли у меня уснуть, или я проведу ночь, теряясь в её просторах. Как минимум, она выглядит мягкой. Очень мягкой. Лиловое одеяло пушистое как небо, соблазняет ринуться вперёд и запрыгнуть на него. Но вместо этого я пересекаю комнату и заглядываю в примыкающую ванную.

Она гораздо больше, чем пристало. В ней есть двойная раковина, джакузи и отдельный огромный душ с кучей головок, с которыми я даже не знаю, что делать. Всего так чересчур много, что я даже чувствую, как у меня отвисает челюсть. Если это всего лишь гостевая комната, на что тогда похожа главная спальня?

Семья Коллинза всегда жила в достатке, когда мы росли, но это уже не просто «в достатке», а скорее — богато. Интересно, если поискать усерднее, найду ли я его в списке богатейших людей мира? Это пугает. Такое чувство, будто я наткнулась на новую культуру, не зная ни обычаев, ни языка. На цыпочках крадусь через комнату, стараясь никого не потревожить.

Кто знал, что он так богат. Конечно, Коллинз уже родился предпринимателем. Когда нам было по шесть лет, многие детишки открывали лимонадные ларьки, но он, рассчитав, что стоимость наценки на мороженое в совокупности с его миловидностью, выведет его вперёд, по соседству ставил на выходные киоск с мороженым.

У местного мороженщика не было ни шанса, а Коллинз сорвал куш. В котором он не особо и нуждался. Нет, я не удивлена его хорошим положением. А даже горда. В нём это всегда было. Я улыбаюсь при этой мысли.

Ещё раз оглядываю комнату, зацепившись взглядом за свой громадный чемодан. За тот, в который упаковала какие только смогла повседневные принадлежности, одежду, и ещё несколько очень важных вещей, которые не захотела впихивать в крошечное хранилище родителей.

Коллинз пригласил меня остаться на несколько дней, поэтому можно распаковаться. Я ставлю чемодан на кровать, расстёгиваю молнию и достаю свой детский альбом для вырезок, открывая его на первой странице, куда давным-давно приклеила обложку свадебного журнала. Того самого, который нашёл Коллинз в тот роковой день, спрятанного под матрасом.

Я провожу пальцами по смятой бумаге и улыбаюсь, вспомнив данное нами обещание. Ведь всё началось именно с этого журнала. Я нашла его в доме своей няньки и влюбилась, потому что платье на обложке было фиолетового цвета. Никогда не понимала, почему невесты неизменно наряжаются в белое, и тогда мне подумалось, что это элегантное платье цвета лаванды — то самое, которое я надену на свою судьбу. Мне оно настолько понравилось, что няня разрешила забрать журнал к себе домой. Я спрятала его под матрас, и однажды, когда мы играли в моей комнате, Коллинз нашёл его.

— Кто женится? — спросил он, широко раскрыв глаза.

Я выхватила журнал из его рук в запоздалой попытке спрятать. Может мы были и лучшими друзьями, но он до сих пор переживал фазу «у всех девочек вши». Отчего у меня обычно был иммунитет, но кое-что я всё же держала при себе. Или пыталась.

— Я, — заявила я самым строгим голосом, на который была способна. Но всё равно почувствовала, как краснею.

Коллинз сморщил нос и нахмурился так, что одна бровь слегка изогнулась.

— Ну нет.

Я возвела глаза к потолку.

— Не сегодня. Но когда-нибудь.

— Я никогда не женюсь. Это отвратительно. — Он округлил глаза.

— Ещё как женишься. Все женятся.

— Ладно, хорошо. Но если мне придётся жениться, я женюсь на тебе. — Он ткнул меня в руку так сильно, что стало больно, правда совсем чуть-чуть.

Без романтического ужина при свечах с шампанским и предложением, сделанным на одном колене, но в десять мне только это и было нужно. И я ни за что не променяю это воспоминание.

В тот день, сидя в моей комнате, мы долго совещались, и наш разговор превратился в обещание, что если к тридцати годам никто из нас не заведёт семью, мы поженимся.

Мы дали клятву на мизинчиках.

Мне исполнилось тридцать несколько месяцев назад, и с тех пор это обещание не выходило из головы. Но стоило ли мне тратить последние несколько долларов и пересекать всю страну ради того, чтобы увидеть Коллинза? Тогда мне это показалось хорошей идеей, но чем больше я размышляю об этом сейчас, тем глупее оно выглядит.

Я вытаскиваю телефон и набираю номер Лейлы.

— Ты реально там? В смысле, в Лос-Анджелесе, — вместо приветствия спрашивает она.

— Да, — говорю я.