Непристойно богатые вампиры. Второй обряд

Пальцы правой руки скользили по дубовым перилам, когда я поднималась по лестнице, которая огибала холл и вела на второй этаж.

Поджигатель знает, где развести огонь. Это инстинкт, таящийся в их крови, как болезнь. Мой муж был поджигателем - когда был жив.

Чердак или подвал дольше всего скрывают пламя. Хотя чердак, если пожар быстро обнаружить, можно было потушить с незначительным ущербом для остального дома. Подвал же чем-то напоминал забытую включенную конфорку на плите. Если оставить без присмотра, огонь превратит все здание в тлеющие руины. Но я была заинтересована в сокрытии своих действий не больше, чем своей персоны. План заключался в том, чтобы передать сообщение. Я крепче сжала в руке канистру, которую принесла с собой. Когда начинаешь войну, подготовка часто вознаграждается. Когда разжигаешь костер, бензин должен быть под рукой.

Я поливала лестницу пока поднималась. Пары обжигали ноздри, и я жадно вдыхала запах жидкого обещания разрушения. Его спальня находилась на верхнем этаже. Под ней были еще два этажа, а еще ниже - экстравагантные жилые помещения, наполненные собранными им за всю жизнь вещами: антиквариатом, книгами, предметами искусства. Я прошла мимо прекрасного Ренуара. Когда-то у моего брата был такой изысканный вкус.

А теперь он тоскует по гребаному человеку.

Отвращение наполнило мою кровь, когда я переступила порог его комнаты. Она выглядела так, словно ее разгромили. Треснувшее зеркало было опрокинуто, вокруг валялись осколки стекла. Кровать была уничтожена. Повсюду чувствовался запах его смертной. У меня потемнело в глазах. Если бы она была здесь, я бы осушила ее. Я бы заставила его смотреть на это, заставила бы осознать, в какого жалкого современного вампира он превратился.

Это был ключ к тому, чтобы сломить Джулиана и всю мою семью. Как только они вспомнят свою истинную сущность, они будут умолять присоединиться к нам.

И как только падет одна чистокровная семья, остальные последуют за ней.

Я подошла к прикроватной тумбочке, заваленной письмами и книгами. Некоторые из них были разорваны.

- Что ты искал, младший брат? - спросила я у пустой комнаты, но тут заметила его.

Сложенное письмо, пожелтевшее и хрупкое, лежало на стопке старых тетрадей. Я подняла его и развернула. Неразборчивые каракули читались с большим трудом, к тому же это была странная смесь французского и латыни. Я фыркнула, увидев адресата, - единственный звук, раздавшийся в абсолютной тишине пустого дома. Неужели он хранил его из тщеславия или сентиментальности? Тот факт, что спустя сотни лет оно все еще лежало у его кровати, что-то значил.

Я бросила его на кровать, а затем собрала страницы, которые он вырвал из книг. Я скомкала их и добавила в импровизированный костер. Достав единственную спичку, я чиркнула ею по изголовью, и из нее с треском вырвалось пламя. Я позволила себе на мгновение полюбоваться тем, как пламя в отчаянной борьбе за жизнь уничтожает воздух. Затем я бросила его в кучу бумаги - древняя бумага и мысли, готовые к воспламенению.

- С новосельем, Джулиан, - сказала я, когда огонь перекинулся на его кровать.

Отсюда огонь быстро распространился повсюду, пока весь дом не оказался в его объятиях. Новая краска не могла спасти старые французские кости. Я не торопилась, когда покидала дом, наслаждаясь нарастающим жаром. Но я не останавливалась, чтобы полюбоваться своей работой, пока не перешагнула через тело Хьюза. Я знала, как уничтожить вампира: поразить в сердце и сжечь тело. Признаться, я действовала несколько отстраненно. Но теперь, когда я знала, где находится его драгоценная смертная, я вычеркну ее из его жизни - после того как узнаю, какие тайны скрываются в ее крови. Может быть, тогда он наконец откроет глаза. Пока же я оставила горящий дом, все и всех в нем - как послание брату и нашей непристойно богатой семье.

Но я забрала Ренуара.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Тея

Врачи не могли этого объяснить. Минуту назад моя мать была в коме, а в следующую очнулась. Я вошла после неудачного гадания по ладони и увидела, что она сидит как ни в чем не бывало. Я не знала, смеяться мне или плакать, поэтому повторяла и то, и другое, пока они проводили десятки тестов.

- Не могу поверить, что меня здесь не было, - пробормотала я, обнимая ее на кровати.

Мама улыбнулась, несмотря на то что была похожа на подушечку для булавок в образе человека.

- Теперь ты здесь. Это все, что имеет значение. - Она сделала паузу и глубоко вздохнула. - Полагаю, тебе все же придется уйти.

От ее слов у меня защемило сердце, и я заставила себя покачать головой.

- Нет. Здесь мое место, и здесь я останусь.

- Значит, ничего не вышло? - спросила она. - Таинственная работа, на которую ты устроилась?