Непристойные предложения

Они провели его к жене. Среда лежала на боку, колени прижаты к животу. Она тяжело дышала и, похоже, была без сознания. Что-то в ее позе заставило его остро ощутить какое-то неясное беспокойство, но он затруднился бы сказать, что именно.

– Я думал, что роды будут естественными, – сказал он. – Она сказала, что все обойдется без анестезии.

– Мы не использовали анестезию, – сказал акушер. – Давайте пройдем к вашему ребенку, мистер Балик.

Он дал ему время надеть маску на лицо и повел его в застекленную комнату, где в маленьких кроватках лежали новорожденные. Фабиан шел медленно, безо всякого желания, а в его голове уже звучала визгливая песня непередаваемой беды.

Медсестра достала ребенка из кроватки, которая стояла в отдалении от других.

И когда Фабиан подошел поближе, то с неимоверным облегчением заметил, что ребенок выглядел совершенно нормальным. Не было заметно каких-либо видимых недостатков или уродств. Дитя Среды не будет монстром.

А младенец протянул к нему свои ручонки.

– Ох, Фабиан, дорогой! – просюсюкал он через беззубые десна знакомым голосом. – Ох, Фабиан, дорогой. Произошло что-то странное и совершенно невообразимое!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Рассказ «Детская игра» был написан в 1946 году и долгое время пользовался большой популярностью. В пьесе Сэма и Беллы Спивак «Мальчик встречает девочку» есть кинопродюсер, который просит поэта-песенника написать ему песню «Ночь и день». Поэт предлагает песню за песней, и о каждой продюсер говорит: «Все это хорошо, но это не «Ночь и день». Наконец, поэт-песенник исполняет песню, приводящую продюсера в полный восторг.

– Как называется эта песня? – спрашивает он восхищенно.

– «Ночь и день», – отвечает песенник.

Именно так я отношусь к «Детской игре»: в течение многих лет, прошедших после написания этого рассказа, редакторы читают мои новые творения и говорят: «Все это хорошо, но это не “Детская игра”». В конце-концов, я сел и написал еще одну «Детскую игру». И назвал рассказ «Дитя Среды».

Ладно. Все было не совсем так. Во всяком случае, это не вся правда.

Во-первых, Старджон предупредил меня, что не нужно писать сиквел. Особенно сиквел «Детской игры». По его словам, одним из самых плохих рассказов, написанных им, был «Бутил и респиратор», сиквел к его первому научно-фантастическому рассказу «Респиратор эфира». А вдохновил его на это Джон Кэмпбелл со своим журналом Astounding. «Заниматься сиквелами, – сказал Тед, – это все равно, что теребить пустые сосцы».

Но я сказал ему, что не намерен писать сиквел; мне просто понадобился провокационный маленький персонаж из «Детской игры», чтобы приглядеться и понять, что же с ним может случиться в будущем.

Тед зловеще покачал головой.

– Это сиквел, – сказал он. – И молока там не будет.

Итак, это было «во‐первых». Во-вторых, я долго пребывал под впечатлением последней речи Бартоломео Ванцетти на суде, где вынесли решение о его казни. Он говорил о будущем, в котором наше время сделается лишь «смутным воспоминанием проклятого прошлого, когда человек человеку был волком».

Я и хотел изучить в своем рассказе такого волка, особенно волка того особенного типа, что я часто видел в жизни, – когда мужчина был волком по отношению к женщине.

Есть еще и в‐третьих. Сколько себя помню, я всегда испытывал иррациональную ненависть по отношению к отделу кадров. Не буду пытаться объяснить почему. Не думаю, что эти причины логичны и обоснованы. Но я ненавижу этих работников.

А еще и «в-четвертых», и «в-пятых»! Наконец, я написал рассказ. И он был воспринят в штыки. Господи, до чего же он всем не понравился!

Джон Кэмпбелл, который умолял меня написать что-то для его «Astounding», вернул мне рукопись с комментарием: «Не думаю, что что-либо когда-либо вызывало во мне такое отвращение, по-настоящему глубокое отвращение, как этот рассказ».

Гораций Голд в «Galaxy», для которого я и писал в последнее время, сказал, нацепив брезгливую гримасу:

– Нет, Фил, вообще без вариантов. Это самое впечатляющее твое достижение. Это не просто плохо, это плохо в квадрате.

А следующий редактор отправил мне рукопись обратно с пометкой в одно слово: Тьфу. Мне еще никогда не писали такой отрицательной рецензии. Я подумал про себя:

– А ведь что-то здесь явно есть!

Рассказ был наконец куплен Лео Маргулисом для Fantastic Universe, полцента за слово, оплата в день публикации. Редактор Фрэнк Белкнап Лонг сказал мне, что считал это приобретение ошибкой.

– Но Лео хотел видеть ваше имя в книге, – сказал он.

И это, наверное, все, что можно сказать о рассказе, который мне очень нравится. Нет, можно сказать еще кое-что.

На одной вечеринке ко мне подошел человек, который выглядел совсем как подросток. Я его раньше никогда не видел.

– Привет, Фил, – сказал он. – Я так понимаю, что вы только что продали рассказ журналу «Fantastic Universe».

– Продал, – ответил я. – Но никто мне за это еще не заплатил.