Неприступный герцог

На этот раз Уоллингфорд двинулся к своей цели решительнее, не слыша больше ничего, кроме бешеного стука сердца. Прикосновения к гладкой коже Абигайль сводили его с ума. Еще мгновение – и все будет кончено, даже если он так и не успеет войти в нее. Он навис над любимой, пожирая глазами ее восхитительное залитое золотистым светом тело, и уже не мог разобрать, что именно она снова выкрикнула. Когда он сильным рывком качнул бедрами, крик Абигайль оказался еще громче. Ее плоть сжалась вокруг жезла, а потом расслабилась, пропуская его дальше. И вот он уже полностью погрузился в горячее, никем ранее не тронутое лоно.

Уоллингфорд вновь двинул бедрами, и пульсирующее наслаждение обдало его горячей волной, неся с собой блаженное освобождение. А волны все накатывали и накатывали одна за одной, унося с собой все его грехи и несовершенство, как если бы он полностью растворился в этой женщине, а потом возродился снова.

Потом он уткнулся головой в одеяло, прислушиваясь к шуму в ушах и собственному прерывистому дыханию.

– Абигайль, – прошептал он, когда пульсация немного утихла и с губ любимой сорвался не то стон, не то рыдание. Пальцы каким-то образом запутались у нее в волосах, но ему совсем не хотелось выпутываться из этой шелковистой паутины.

Он несколько минут лежал так, наслаждаясь ощущением собственной легкости и теплого тела, слившегося с ним воедино. И в то же время осознавал чудовищность того, что сейчас произошло. Уоллингфорд и представить себе не мог, что способен соединиться с женщиной вот так. Он повернул голову, поцеловал щеку и шею Абигайль, а потом приподнялся на локтях и покрыл поцелуями ее грудь. Его жезл вновь был тверд как сталь и готов опять ринуться в бой.

Глаза Абигайль были закрыты. Она не двигалась, без сомнения, охваченная восторгом.

– Дорогая. – Уоллингфорд поцеловал ее в губы. – Любовь моя, с тобой все в порядке? Ты счастлива?

Глаза Абигайль открылись, и герцог запечатлел поцелуй на каждом веке. Его переполняла любовь и нежность к ней, к тому, что она только что ему подарила.

Он скажет ей то, что нравится женщинам:

– Абигайль, любовь моя, еще ни разу в жизни я не испытывал большей радости…

Руки возлюбленной наконец шевельнулись и уперлись в его плечи.

– Может, ты все-таки слезешь с меня, – тихо сказала она. – Мне тяжело. – И оттолкнула его.

Уоллингфорд с неохотой перекатился на бок.

– Дорогая, полежи со мной. Еще слишком рано. У нас впереди вся ночь. – Он хотел прижать Абигайль к себе.

Но она ударила его по руке:

– Слишком рано?

В затуманенном сознании Уоллингфорда прозвенел тревожный звонок, который заставил его сесть.

– Да что такое, дорогая? Я был слишком груб? Извини, я пытался быть нежным, но не понимал, как…

– Нежным? Да ты вел себя как обезумевший самец!

– Ну, не стоит так уж превозносить мои заслуги, – скромно потупив глаза, протянул Уоллингфорд.

– Это был не комплимент! Ты настоящее животное! Я не испытала никакого удовольствия! Тебе стоило… Черт, ведь это должно было быть чудесно!

– Не испытала удовольствия? – Уоллингфорд ошеломленно смотрел на Абигайль, на ее обнаженную грудь, спутанные волосы, упавшие на залитое румянцем лицо. Она выглядела как любовница после страстной ночи. – Совсем никакого удовольствия?

– Никакого!

– Но ты же должна была почувствовать хоть что-то!

– Да, я почувствовала на себе грубое животное! – Абигайль вскочила с одеяла и бросила на него презрительный взгляд. – Посмотри, на кого я похожа!

– О любовь моя, бедняжка! Вот, возьми мой носовой платок. Позволь мне… – Уоллингфорд потянулся за валяющимся на полу жилетом.

Абигайль выхватила из его рук платок и повернулась к нему спиной.

– Я выбрала тебя за опыт! Именно тебя! Думала, что ты знаешь, как доставить женщине удовольствие.

– Я доставляю женщинам удовольствие! – Уоллингфорд поднялся с пола и встал позади Абигайль.

Она бросила платок и подняла корсет.

– Откуда тебе это известно?

Уоллингфорд принялся машинально зашнуровывать на ней корсет, как проделывал это бесчисленное множество раз.

– Никто никогда не жаловался.

– Ну конечно, не жаловался! Ты же могущественный герцог Уоллингфорд! Кому придет в голову сетовать на твою неопытность в постели?!

– Тебе!

– Ты ведь понятия не имеешь, как довести женщину до экстаза, да? Ты просто делаешь свое дело, а потом предоставляешь женщину самой себе.

– Вовсе нет!

Когда с корсетом было покончено, Абигайль подняла с пола платье.

– Бьюсь об заклад, ты даже не знаешь, где нужно прикоснуться к женщине, чтобы доставить ей удовольствие.

– Знаю!

Абигайль повернулась и заглянула ему в лицо. Ее глаза ярко блестели в полумраке.

– Ну и где же?

– Э… ну… к груди, конечно, и… между ног… – Уоллингфорд заикался как школьник, густо покраснев и неловко взмахнув рукой в подтверждение своих слов.

– Где именно между ног?

– Но это же очевидно. Там, где… женский орган… ну, в общем, где вход… – Уоллингфорд силился подобрать подходящие и не слишком грубые слова.

– Неправильно! – крикнула Абигайль.

– Неправильно?