Непрошеный Дар (СИ)

Всю дорогу, показавшуюся недолгой, Максимович кряхтел и что-то беззлобно ворчал себе под нос.

Вдруг домовой резко открыл непонятно откуда взявшуюся деревянную дверь и… Вера оказалась в лесной избушке.

Максимович подвёл Веру к постели, на которой лежала маленькая хрупкая фигурка, с ярко выраженными цыганскими чертами. Вера всматривалась в темноту и пыталась вспомнить лицо старой цыганки, к которой маленькой её водил другой провожатый. Но сейчас она не могла сказать, были ли обе цыганки разными людьми, или это одна и та же старуха.

— Пришла? — Тихим слабым голосом спросила цыганка.

— Пришла, — эхом отозвалась Вера, по голосу сразу узнав Гюли.

Когда Вера присела на кровать Гюли, Максимович отпустил её руку и отошёл в сторону.

— Слушай меня внимательно, девочка, — очень медленно и заметно шамкая, начала старуха, — разговор долгий у нас. Жаль, поздно я поняла, кто я и какую роль играла в жизни Мири. Поздно для меня… и для Мири… и для многих таких как вы… помираю я… недолго мне осталось… жаль, что только перед лицом безносой открылась мне истина… и жаль, что Мири ничего не узнает… но ты! — Подслеповатый взгляд старухи, казалось заглядывал в самую душу Веры, — ты ещё сможешь всё изменить в своей жизни!

Вера молчала. Она не знала, что говорить и ст'oит ли, вообще, что-то говорить?

— Возьми меня за руку, детка, — старухе с трудом удалось приподнять с постели непослушную морщинистую руку, — я покажу тебе то, что мне открылось.

Вера робко протянула руку и взяла Гюли за тонкую руку с огрубевшей кожей.

Перед глазами Веры, как в кинохронике в ускоренном режиме замелькали обрывистые картинки:

Маленькая Мири бежит по полю, держась за руку женщины в красивой вышитой рубашке. За ними бежит группа мужчин с разъярёнными лицами. Женщина на бегу сжимает необычной формы амулет, что-то говорит, потом толкает девочку в копну сена, а сама резко поворачивается и бежит в другую сторону, уводя толпу мужчин за собой, подальше от ребёнка. Женщина бежит быстро, но мужчины её настигают. Блестят на солнце острия ножей, которыми мужчины наносят женщине удары. Белая сорочка женщины обагряется кровью, сливаясь с яркой-красной вышивкой. Женщина умирает и её глаза, полыхающие огнём ярости застывают…

Тут же включается другая серия картинок — череда смертей. В умирающих Вера узнаёт тех, кто с перекошенным от злобы лицом, наносил ножевые раны. Один выпадает из лодки во время рыбалки на тихой речушке и тонет в одиночестве. Другого насмерть сбивает почтовая карета на безлюдной дороге почти у самых городских ворот. Третий нарывается на шальную пулю во время охоты. Четвёртого в чистом поле затаптывает насмерть собственное стадо коров, которые казалось в мгновение обезумело от испуга… Пятый… шестой…картинки с нелепыми случайными смертями тех, кто вонзал нож и тех, кто улюлюкал, подзадоривая нападавших. Сколько их ещё? И кто запустил цепочку возмездия? Умирающая женщина, бросившая предсмертный взгляд на мучителей? Или малышка с ангельским личиком и белокурыми волосами, рыдающая над трупом матери? Почему нападавшие не бросились на поиски маленькой девочки?

Вопросов было много, но Вера молчала.

— Увидела? — Слабеющим голосом сказала Гюли.

— Увидела, — всё также эхом ответила Вера, продолжая держать руку старухи. Потом не выдержала и задала вопрос, — почему мать Мири так жестоко убили?

— Одна осталась… без поддержки, без защиты… — Старуха беззвучно открыла рот, как будто собиралась с силами, — мне трудно говорить, я покажу.

И снова перед глазами Веры замелькала хроника из далёкого прошлого, когда люди с даром жили общиной на острове посреди тёплого моря. Потом непонятная картинка трагедии и вот уже одинокие, уставшие люди бредут по дорогам разных стран и континентов… среди других людей, обычных, без чуждой силы внутри. Поначалу люди с врождённый даром ничем не отличаются от окружающих, но потом происходит ЧТО-ТО и сила прорывается наружу, сея разрушения.

Картинки прекратились.

— Что же с этими людьми происходило? — Воскликнула Вера.

— Они остались одни, без своего защитника, — тихо ответила Гюли, — без человека, рожденного со второй половиной Дара, чьё предназначение — быть ключом… открывающим силу… быть хранителем… быть рядом, чтобы остановить… я не могу подобрать слова… я всего лишь старая цыганка, но я вижу это так… — Гюли глухо закашлялась, — люди с даром, как кинжал, который может ранить… а защитник, как ножны, чтобы не дать ранить себя и других, он должен быть рядом и скрывать дар, до тех пор, пока владеющий даром не войдет в силу и не научится осознанно управлять им… у матери Мири тоже был человек-хранитель, человек-ключ. Это он сейчас привиделся мне и передал то, что я показываю тебе… — старуха глубоко дышала от усталости, собирая последние силы, — тот старик рано умер… как и я сейчас… и Мири тоже останется одна. А я уже ничего не успеваю… пхурэ дырлЫно*… уже ничего не смогу сделать… чтобы не произошло…