Непрошеный Дар (СИ)

Несколько раз уже позже Вера задавала бабуле вопросы о прапрабабке-ведьме, но бабуля больше не говорила о этом, ссылаясь на то, что не помнит уже. Вера понимала, что бабуля намеренно уходит от ответа и переводит разговор на другую тему.

Эх, не так Вера представляла себе каникулы, но пришлось согласиться. Тем более Вера понимала, что просто "свалиться на голову" отцу и его женщине, она не сможет. Сначала нужно познакомиться, пообщаться. Вдруг папина женщина и Вера с первого раза не найдут общий язык?

Засыпая под распахнутыми настежь окнами, Вера ждала продолжения истории Мири и Геллера, хотя с момента предыдущего эпизода прошло уже почти два месяца. Но, сна снова не было. Снилась какая-то другая, фантастическая реальность, которую Вера пока не воспринимала всерьёз.

В конце рабочей недели позвонил отец с долгожданной новостью: на выходных Веру приглашают на ужин на набережной. Если встреча Веры с папиной женщиной пройдёт душевно, то Веру заберут с ночёвкой до понедельника.

Марина, папина женщина, Вере понравилась сразу: интеллигентная и стройная брюнетка источала, казалось, какие-то невидимые глазу флюиды спокойствия и добра. И тем не менее, Вера ощущала, что Марина осознанно сохраняет дистанцию, не пуская посторонних в свой мир. Позже Вера узнала, что Марина — вдова. Её муж трагически погиб несколько лет назад. А с отцом они познакомились на заводе, где он работал наладчиком, а Марина экономистом.

За отца Вера была искренне рада. Вера понимала, что молодой сорокалетний мужчина не может быть один, это не правильно, не нормально. А ещё Вера очень хотела, чтобы отец был счастлив.

В квартире Марины было также спокойно, чисто и… Вера не могла подобрать слова, как-то всё… естественно что ли? Без излишней вычурности и показушности. А ещё у Марины в гостиной была большая библиотека. Очень большая, во всю стену. И ещё несколько книжных шкафов стояли в прихожей и на лоджии.

Вера подошла к библиотеке:

— Можно? — Осторожно спросила Марину, указывая на книги

— Да, конечно, Вера, бери то, что нравится и читай с удовольствием. — И после паузы спросила, — тебе стелить в гостиной или на лоджии?

Вере очень нравилось летом спать на балконе, поэтому она выбрала лоджию.

Пока Марина стелила постель и готовила вечерний чай, Вера присмотрела себе томик Набокова. Открыла и ахнула, увидев в оглавлении опубликованную "Лолиту". Об этой книге говорила учительница литературы. И Вере очень хотелось узнать, почему книгу так долго запрещали.

Вера ещё раз спросила разрешение взять книгу. Марина улыбнулась, одобрительно кивнула на том Набокова и сказала, что это первое издание в Советском союзе, увидевшее свет после снятия запрета.

Вера вцепилась в том и пропала за чтением до утра.

Поспав несколько часов Вера помчалась на Херсонес. Как Вера и представляла в мечтах: она ходила по знакомым тропам древнего города, заходила "в гости" к тем, кто когда-то очень давно здесь жил. Потом Вера пошла купаться.

Когда она уже вышла из воды, внезапная резкая головная боль "прострелила" левый висок. Шатаясь, она еле дошла домой к Марине.

Увидев бледную Веру, Марина дала ей обезболивающее и заставила лечь в постель.

Закрывая глаза Вера увидела то, что хотела увидеть каждую ночь все предыдущие полтора месяца: лесную избушку Мири.

С момента когда Мири нашла Геллера прошло всего несколько дней… За это время у Веры прошло больше месяца.

***

Несколько дней Мири разрывалась между чужаком и ранеными жителями в деревне. Обеспечив деревенских необходимыми запасами лечебных мазей и отваров Мири, наконец, смогла полностью посвятить себя раненому незнакомцу.

В обмен за снадобья для деревенских, Мири попросила рожок для кормления детей и бутыль вина. Это был первый раз, когда Мири попросила то, что ей было нужно. А не то, что ей давали в благодарность. Рожок был нужен, чтобы кормить раненого чужака, а вино для того, чтобы помочь восполнить потерянную кровь. Жители удивились просьбе, но дали то, что просила Мири.

Обработав мелкие ранения, Мири взялась за серьезную рану на бедре. Там отверстие от пули было сквозным, а вот в плече… Мири чувствовала что-то чужеродное. Напоив чужака из рожка, заранее приготовленным сонным отваром, Мири ножом достала круглую пулю. И уже потом зашив раны, наложила повязки с заживляющей мазью.

Несколько дней мужчина бредил от лихорадки и говорил что-то на непонятном языке. В такие моменты Мири поила незнакомца снадобьями и сбивала жар примочками.

Наконец, в один из дней лихорадка спала и чужак открыл глаза.

Незнакомец что-то спросил, но Мири никогда не слышала таких слов. Язык, на котором говорили жители деревни, немного отличался от той речи, на которой говорили Мири и Гюли, но она быстро научилась понимать их. Из слов молодого чужака она не понимала ничего.

Придётся учиться общаться.

Мири приложила руку к груди:

— Мири, — и жестом показала на него.

— Геллер, — глухо ответил незнакомец. И после паузы спросил, с трудом выговаривая слова, — ду бист эн Энгель?*

Мири показала жестами, что не понимает. Потом так же, жестами показала на чашку с водой и ложку: