Непрошеный Дар (СИ)

— Пить? Есть? — И жестом предложила выбрать.

— Тринкен… вассер*… — глухо проговорил Геллер и показал здоровой, но сильно ослабшей рукой на воду.

Постепенно Мири запоминала слова из нового для неё языка. Там, где не хватало слов, они дополняли разговор жестами. С каждым днём они всё лучше понимали друг друга.

Первое время Геллер чувствовал постоянное смущение. Когда он очнулся, обнаружил себя раздетым, укутанным в лоскутное одеяло и какую-то меховую накидку из заячьих шкур.

И только значительная потеря крови и бледность, скрывала горящие от стыда щёки, когда Мири промывала раны и меняла повязки. А когда Мири легко, непринуждённо и невероятно естественно сменяла грязные пелёнки, Геллер был готов провалиться от стыда под землю. Но не мог. Через боль и стыд он с благодарностью принимал ухаживание Мири, злясь на себя и своё лежачее положение.

И тем не менее, несмотря на боль, лихорадку и тяжёлое состояние, Геллер ловил себя на мысли, что он счастлив. Он счастлив и спокоен в этом тихом домике, затерянном в неизвестном месте. Ему было приятно исподтишка наблюдать за Мири. Полузакрыв глаза он с восхищением смотрел, как стройная фигурка Мири порхает по маленькому домику, занимаясь своими обычными делами, что-то напевая на непонятном, чужом языке.

Иногда Мири исчезала за дверью. Геллер оставаясь один, слушая далёкие, приглушённые стенами, лесные звуки и вдыхал пряный запах трав, которыми маленький лесной домик пропитался насквозь.

По возвращению Мири всегда жестами, или обрывками уже выученных фраз, рассказывала где была: в лесу, или в деревне.

Геллер потерял счёт времени, но обратил внимание на периодичность походов в деревню.

Когда Мири разрешила Геллеру встать и выйти на улицу, лес встретил его началом золотой осени. По примерным подсчётам Геллера, он провёл в лесной избушке около месяца. Хотя, возможно и дольше.

И снова Геллер ловил себя на мысли, что он счастлив. Он счастлив просто сидеть на крыльце лесной избушки, наблюдая как Мири кормит и выгуливает его кобылу, как общается с собакой, как раскладывает травы на солнце, как растирает в небольшой ступке порошки…

Постепенно Геллер стал помогать Мири. Это тоже произошло само собой. Вообще, Геллер заметил, что много событий в лесной избушке происходят сами собой. Первое время, Геллер на все попытки помочь, слышал от Мири только строгое и беспрекословное "нихт". А потом, Мири сама показывала жестами, что нужно сделать: принести воды из ближайшего ручья, или нарубить дров.

А ещё Геллер мечтал. В своих мечтах он видел Мири в красивом платье, украшенном жемчугом и тончайшим кружевом, танцующей с ним на балу. Он представлял, как Мири будет красиво выглядеть с диадемой в высокой причёске… Как её стройная фигурка будет великолепно смотреться в пышном платье… Как Мири, на правах хозяйки, будет лучиться улыбкой и будет благосклонно кивать головой прибывающим гостям…

А потом Геллер опускался с небес на землю и видел странную девушку, в яркой цыганской одежде, резко контрастирующей с её светлыми волосами, и понимал что… Мир Мири — это лес! Здесь она своя, здесь она знает каждое дерево и каждую полянку, а в высшем обществе Геллера, Мири, скорее всего будет чувствовать себя неуверенно.

И тем не менее Геллер продолжал мечтать…

*Примечание автора. Слова на немецком: Ду бист эн Энгель? — Ты ангел?

Тринкен… вассер — пить, вода.

***

Лёгкое прикосновение к плечу пробудило Веру от полного идиллии сна. Вера приоткрыла глаза и увидела Марину:

— Марина, пожалуйста, ещё полчасика!

И Вера снова погрузилась в сон. Но… Вера вернулась не тот момент, на котором остановилась… а перенеслась на некоторое время вперёд.

***

С первым снегом Мири поняла, что Геллер уже достаточно окреп, чтобы вернуться к своей жизни и… навсегда покинуть её лесную избушку.

В один из вечеров Мири, со свойственным ей тоном, не терпящим возражений, чётко проговаривая слова сказала:

— Геллер… мус… геин… морген… ауф имма*…

Геллер был готов и… одновременно не готов слышать это. В порыве эмоций, он подошёл к Мири и обнял её со спины, вдыхая запах её волос. Потом заговорил, очень быстро, по-немецки, по другому он не мог:

— Мири, ангел мой, я вернусь! Ещё не знаю как и когда, но я придумаю способ… я найду любую возможность, чтобы приехать и забрать тебя с собой… Просто жди меня, мой Ангел… Пожалуйста, подожди немного… Я вернусь! Я не смогу больше жить без тебя… Ты — мой Ангел! Моё сердце останется здесь с тобой…

Мири стояла, боясь пошевелиться, чтобы не нарушать эту минуту. Значения многих слов, которые говорил Геллер, она не понимала. В эти минуты она слушала сердцем, которое отбивало ритм: "я вернусь за тобой… я вернусь… их комэ видэ*…"

На заре следующего дня, Мири, предварительно завязав Геллеру глаза повязкой, отвела его к выходу из леса. Тихонько что-то сказала кобыле на ухо. Затем, после легкого хлопка Мири по крупу, кобыла понесла Геллера к деревне…

А Мири в сопровождении Тото пошла к своей лесной избушке…

*На немецком: Мус… геин… морген… ауф имма — должен, уходить, утро, навсегда

*На немецком: Их комэ видэ — я вернусь

***