Непрошеный Дар (СИ)

Милую семейную картину прервал взволнованный приход дворецкого. Даже не приход. Со взъерошенной шевелюрой дворецкий с перекошенной в плечах ливрее, ворвался в гостиную:

— Простите герр фон Шейн, простите, — поправляя ливрею и приглаживая пятернёй волосы, лепетал дворецкий, — но… герр Зикхарт требовал пропустить его…

Следом за дворецким в гостиную влетел разъярённый Зикхарт. Одежда и обувь Зикхарта были покрыты комьями грязи, которая сейчас, медленно высыхая, падала на светлый пушистый ковёр гостиной. Да и от самого Зикхарта несло застарелым запахом немытого тела и конского пота. По внешнему виду Зикхарта можно было предположить, что он гнал на лошадях от самого родового поместья фон Шейнов до дома Геллера.

— Это уже переходит все границы, Геллер, — игнорируя приветствия, орал Зикхарт…

Малышка от испуга, скривила перепачканные едой губы, готовясь зареветь в любой момент.

— Марта, — вмешалась Мири, предчувствуя предстоящий рёв дочери, — отведи, пожалуйста, Анику в детскую.

Зикхарт кинул в сторону Мири пренебрежительный взгляд и демонстративно сплюнул под ноги.

Марта с малышкой на руках скрылась за дверью гостиной.

— Я смотрю, Геллер, — с высокомерным презрением продолжал Зикхарт, — ты совсем бюргером стал: гостиная, детская, светский ужин, гости… — полный злобы взгляд остановился на чете Питрейхов.

— Нам, наверное, пора домой, дорогая… — осторожно произнёс герр Франц.

— Будьте любезны остаться, герр комендант, — как можно более спокойно произнёс Геллер, — мне кажется, что это мой племянник забыл о манерах, врываясь в непотребном виде без предупреждения! — И добавил, уже нарочито уважительно обращаясь непосредственно к Зикхарту, — потрудись объясниться! Почему ты врываешься в мой дом, запугиваешь мою прислугу и пугаешь мою дочь!

— Твой до-о-ом? — С ироничной ухмылкой протянул Зикхарт, — твой дом, дядя, в поместье, смею тебе напомнить. А этот… бордель, — Зикхарт окинул гостиную брезгливым взглядом, — ты, дядя, создал исключительно для своей портовой шлю…

Пощёчина, которой Геллер наградил племянника, прервала поток ругательств.

— Пошёл вон, — тихо, и при этом чётко выговаривая каждое слово произнёс Геллер и указал Зикхарту на дверь. — Если хочешь что-то сказать, — спокойно продолжил Геллер, — потрудись принять соответствующий вид и доложи о своём приходе. А лучше, пришли курьера. А сейчас, — голос Геллера становился громче, — вон из моего дома!

С горящей от пощёчины щекой, Зикхарт ещё раз, горящими от злости глазами, окинул присутствующих, смачно плюнул прямо на белоснежный ковёр и чертыхаясь вышел, громко хлопнув дверью.

— Какой невоспитанный молодой человек, — со своего места подала голос фрау Эвелина.

— Вы правы, — согласился Геллер, — ну, а что вы хотите? Единственный избалованный сын своего отца, промотавший всё своё состояние…

Ужин возобновился, подали десерт. Геллер, Мири и чета фон Питрейхов молча ковыряли вилками нежнейшее суфле: аппетит пропал, но все понимали, что резкий уход гостей только усугубит неприятное впечатление от внезапного появления Зикхарта.

Стараясь отвлечь внимание от происшествия, Фрау Эвелина даже рассказала несколько последних сплетен. Все натянуто, но с благодарностью, улыбнулись.

Уже намного позже, лёжа в постели в обнимку с Геллером, Мири напрямую задала вопрос о поведении Зикхарта. Нехотя Геллер рассказал, что Зикхарт, после ранней кончины отца очень быстро промотал наследство. Привыкнув в жизни на широкую ногу, Зикхарт решил заполучить наследство Геллера на правах единственного внука мужского пола рода фон Шейнов.

Первый раз Зикхарт начал борьбу за наследство, когда Геллера считали погибшим. Но Геллер вернулся живым и здоровым.

Последующие попытки Зикхарта были направлены на дискредитацию документов Мири. Мол, Мири безродная дикарка и, соответственно, не имеет права ни на запись в фамильном реестре, ни на наследство. И в этот раз Зикхарт тоже остался "с носом", потому что нотариус нашёл для Мири приёмную семью и сделал официальные документы.

Сейчас, пользуясь тем, что отец Геллера стар и слаб, а Геллер живёт в столице, Зикхарт возобновил притязания на наследство. Но и тут ему не повезло: отец Геллера, хоть и слаб телом, вполне здрав духом и был не намерен отдавать родовое поместье разгильдяю Зикхарту. Более того, сейчас появилась Аника — законная и прямая наследница рода фон Шейнов.

Мири слушала рассказ Геллера нежно поглаживая его плечо.

— Почему ты никогда не говорил об этом мне, любовь моя? — Не удержалась от вопроса Мири.

— Не хотел тебя беспокоить, мой ангел. Тебе и без этого трудно, — обнимая крепче Мири и целуя её в макушку, ответил Геллер, — ты готова была ради меня променять спокойную жизнь в лесной избушке на полную злых козней столичную жизнь. И я бесконечно благодарен тебе, милая, за твою любовь, за то что ты была рядом, за то что стала матерью нашей Аники…

— А что делать с Зикхартом? — Озадачено спросила Мири.

— Не волнуйся, мой ангел, я возьму отпуск и съезжу в поместье отца уладить дела.