Непростое наследство

Будь я девицей из красивой баллады, что распевает Тибо, непременно бы сказала: ради любви хоть в огонь. Но горечь, поднявшаяся изнутри, не позволяла нагло соврать. Никто не приходил к моему порогу, не просил уйти в ночь, не звал за собой в тяжелые минуты. Откуда я могла знать?

— А что оставлять? Приютскую койку или комнату на чердаке? Старые вещи, которые и мелкой монеты не стоят?

С улицы послышался шум грохочущей телеги. Она проскрипела словно вот-вот развалится и покатила мимо. Слава богам. Если заявится гость, придется заниматься им и разговору конец.

— Выходит, вы в Леайте надолго?

Реджис пожал плечами.

— Я подчиняюсь приказам — являюсь, если нужна помощь в особых делах. К счастью, такое случается не часто.

— А если уйти со службы?

— Не могу. Я связан клятвой верности.

— Сшейдов хвост… Думала, это сказки.

— Нет. Исполнять волю короля до конца его или моих дней — одно из условий свободы и спокойствия родных. Любой, кто будет связан со мной, рискует. Вы должны знать.

Выпитый ром пропал зазря. Уже обретенное чувство легкости растаяло без следа. Не стоило и начинать делиться тайнами. Ведь теперь, когда мы настолько связаны друг с другом, отмолчаться или свести к шутке не выйдет. Откровенность нельзя оставлять безответной.

— Скажите, а… — я замялась, безуспешно подбирая наиболее подходящее слово. — Леди Сибилл знает?

— От начала и до конца. Бланш — одна из немногих не отказалась от меня. За это буду вечно благодарен.

Так вот на чем замешаны и ее злость, и желание быть рядом. Влюбленная много лет, она сходила с ума, пока Реджис находился за решеткой. Не побоялась искать помощи у знакомых, старалась удержать связь. «Лучше бы считать вас мертвым». Недалеко от истины — Реджис перестал существовать для всех, кроме нее.

— Теперь вы собираетесь жениться на Бланш?

Неужели сказала вслух?

— Позвольте угадаю: очередные сплетни из города?

— Их слышал в каждом углу.

— Значит, я глухой, — покачал головой дознаватель. — Бланш знакома мне с детства. Младшая сестра друга — все равно, что моя. Я перед ней в долгу и я не идиот. Бланш считает, что способна исправить случившееся, но возможный брак лишь добавит проблем и точно не повернет время вспять. И, если начистоту, я не в силах дать ей желаемое.

— Тогда зачем поцеловали?

— Вы подглядывали?

— Вышло случайно. Я сразу ушла.

— Стоило бы досмотреть до конца, раз хотелось получить ответ.

— Простите. Это не мое дело.

Впору бы провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе, или, на худой конец посильнее прикусить язык. Реджис не ходил вокруг да около, не делал ошарашенного вида, мол, «откуда известно?», «не может быть», «вы все неправильно поняли». Он говорил правдиво настолько, насколько мог и от этого перехватывало дух и терялись слова.

— Сорель, встречи с Бланш — ужины, светские разговоры — напоминают о жизни, которой больше не будет. Признательность и благодарность не повод портить жизнь себе и другим, не находите?

Бьюсь об заклад, приди Реджис в последнюю ночь в столице к Бланш, та отправилась бы хоть во тьму. Неплохая приключилась бы история — напоследок насолить бывшему другу за обвинительные свидетельства в суде. Семейка Сибилл бы взвыла и дружно рвала волосы. Но Реджис, к счастью или сожалению, подлецом не был. Сумел каким-то чудом сохранить достоинство и порядочность.

— Вы долго молчите.

— Пытаюсь переварить.

Он подался назад и уже свободнее, сбросив с плеч огромный груз, добавил:

— Ваша очередь.

— Что? О, боги, нет. Боюсь, вас не переплюнуть.

— Собрались обмануть? Уговор есть уговор, Сорель. Даже не стану задавать вопросов. Решите сами, о чем рассказывать — хоть о ерунде.

Похоже, не существует вещи, способной выбить Реджиса из колеи. Вывернув душу наизнанку несколько минут назад, он не поддался воспоминаниям, не погрузился в сожаления и не забыл о старинной традиции, чтоб ее сшейды сожрали. Сворачивать разговор и уходить, оставаясь ни с чем, тоже не расположен. А я настолько поражена прозвучавшим откровением, что не нашла сил возразить.

— Вы спрашивали, осталось ли что-нибудь от родителей? Я ответила «нет», но это не совсем так. Отец был моряком, подолгу отсутствовал, заходил в разные порты, привозил красивые вещи. Перед последним рейсом сошел на берег всего на несколько дней и узнал, что мама беременна. Он обрадовался, предложил пожениться, когда вернется. В знак помолвки подарил серьги с янтарем, купленные в каком-то северном городе — не помню название. Мама носила их до самой смерти, а я умудрилась сохранить даже в приюте, пряча в потайной карман на нижней рубашке.

Реджис взглянул на мои уши, в которых красовались жемчужины покойной Женивы Ирмас.

— Где же серьги с янтарем сейчас?

К горлу подступил тугой ком, и я сделала усилие прежде, чем продолжить.