Непростое наследство

Риза и Тьерн приезжали в Леайт дважды за прошедший год. Один раз поздней осенью, когда в Серайзу выдалось спокойное время и получилось взять выходные. Второй — к празднику начала зимы. Конечно, отметить его гулянкой посреди улицы не вышло — погода совсем испортилась. Но развлечений в городе хватало. Оба раза все начиналось мирно и спокойно, а потом Риза и Тьерн ссорились словно ни с того, ни с сего, расходились по разным сторонам и пару дней друг друга даже не смотрели. Она предпочитала сидеть в таверне, говорить обо всем на свете, кроме своего возлюбленного. Иногда, правда, бросала пару фраз, по которым было невозможно ни о чем догадаться. Тьерн отправлялся бродить по городу или добровольно помогать Реджису. Становился смурнее грозовой тучи. Потом они так же неожиданно мирились и выглядели самыми влюбленными в мире людьми. Объяснений этому не находилось ни у кого.

Я окончательно отложила идею продажи таверны в самый дальний ящик. Себастиан Мейкс пару раз заводил разговор, мол, госпожа Сорель, а не желаете ли заключить сделку. Я отказывала, и однажды ему надоело. Но все-таки, когда из гильдии пришло ежегодное письмо, ответом на которое следовало высылать подтверждение или отказ от дальнейшей работы травницы, я поставила подпись и отправилась в банк оплатить положенный взнос. В столицу можно не возвращаться, но отрекаться от права готовить зелья, не стоит. Реджис полностью поддержал.

Прошедший год ничего между нами не изменил. Разве что связал еще крепче, заставляя немного забыть об осторожности. Слуги в таверне наверняка догадывались, но молчали. Может, не желали сплетничать; может, боялись потерять работу; а, может, Терк велел закрыть рты, ведь не дело это — хозяйское белье ворошить. Впрочем, иллюзий я особенно не питала — кто-то что-то да разболтает или уже разболтал. В лицо ничего не говорили, но любопытные взгляды время от времени ловила. Раз дело касалось Реджиса, никто особенно не осмелился задавать вопросы — его в городе по-прежнему побаивались.

Планов я предпочла не строить, не загадывала слишком далеко. У меня была таверна, удалось полностью рассчитаться по теткиным долгам, кое-какие сбережения в банке, гильдейская брошь травницы и наконец-то полная свобода действий. Можно все продать, уехать, можно заниматься заведением, можно оставить управляющим Анри и заниматься лекарствами или вообще валяться на кровати без дела. Теперь-то я не умру с голоду и не обязательно, как мечтала Эри, искать поддержку в лице состоятельного мужа. Я была обеспечена, счастлива и любима — что еще нужно? Крестьянской девчонке из приюта о подобном и мечтать было нельзя.

Несколько раз осторожно спрашивала у Реджиса, нет ли вестей от Ноэля и Бланш. Бургомистр, в чье общество так и не вошла, да и вряд ли войду, похвастался, мол, сын занял хорошую должность в центральном столичном магистрате. Разумеется, вскоре это разнесли по всему городу — в таверне фонарщик, как всегда заглянувший утром выпить эля, рассуждал, какой дом Ноэль выстроит на казенные деньги для своей хорошенькой жены. О том, что свадьба состоялась спустя считанные недели после отъезда из Леайта, тоже знали. Реджис не рассказал ничего нового. А вот Риза, которой пришлось съездить в столицу по каким-то делам, однажды видела Бланш. По ее словам, с той ничего не случилось — улыбалась и задирала нос как раньше. Хотелось бы верить.

Все изменилось недавно, после поездки Реджиса в провинцию Оверо, где он помогал Венсану Грато с каким-то делом. Я привыкла не выспрашивать подробностей. Реджис вернулся хмурым, задумчивым и спустя пару дней спросил, выйду ли за него замуж. Это случилось внезапно, в кабинете, вечером, когда за окном свистел привычный для зимы ветер. И в первое мгновение я не поверила, засмеялась, а потом замерла — взгляд Реджиса был серьезным.

— Ты станешь моей женой, Сорель? — повторил он, и что-то случилось. Запретившая себе думать об этом, я медленно опустила на стол письма, только что принесенные из зала, открыла рот, чтобы ответить, но не смогла. Странное чувство, когда хочется и плакать, и смеяться одновременно, когда сердце пропускает удар, а ноги слабеют — чувство, о котором столько написано в дурацких книжках Элти — оказалось настоящим. И пусть я приняла, что такого никогда не случится, да простят боги за ложь самой себе…

— Разве это возможно? — шепотом спросила я, а Реджис кивнул и взял за руки.

— Не сразу. Я встречался с Грато, и мы заключили соглашение. Я смогу покинуть службу, а он — не бояться, что мы когда-нибудь встретимся. Он же не может держать меня под контролем вечно. Еще и слишком боится за свое место.

Реджис редко говорил о службе в королевской полиции, но каждый раз тон становился жестким, а взгляд менялся.

— Но разве ты представляешь для Грато какую-то опасность? Сейчас?

— Все гораздо сложнее, Сорель. Он согласен отпустить меня на все четыре стороны, как только появится возможность. Назвал это «последней услугой», после которой мы забудем о существовании друг друга.

— Значит, есть условия?