Непростые истории 2. Дороги звёздных миров

Размахнувшись, он швырнул бутылку в своего стаука, но промахнулся. Тогда выхватил револьвер и расстрелял в пришельца весь барабан до щелчка. Каждый выстрел отбрасывал «гостя со звёзд» на полметра. Когда патроны закончились, стаук характерными заметающими движениями приблизился к Глебу и положил к его ногам пули. Потом, так же танцуя, вернулся на место, где стоял перед расстрелом.

– Каждый раз так, – скрипнув раскладным стулом, сказал Глеб. – Приносит пули, как собака мячик. Не знаешь зачем?

– За тем же, что и собака, – удивился вопросу Егор. – Думает, что вы с ним играете. Предлагает продолжить игру.

– Думает? У него нет мозгов, чтобы думать, парень. А ты заметил, что стреляю я лучше, чем бросаю?

Егору захотелось ударить Глеба. Рядом лежало несколько запечатанных бутылок, а револьвер был разряжен. Так что исполнить желание можно было без труда, не опасаясь мгновенной расплаты. А утром они с Достиком уйдут…

Тревожно задёргалось левое веко, и будто крапивой обожгло поясницу.

«Не согласен, опасность», – сигналил Достик.

«Я не смогу его ударить, – мысленно успокоил друга Егор. – Я буду его ненавидеть и презирать, но не ударю. И за это ненавидеть и презирать себя буду ещё больше, чем его…»

– Ухожу утром, – сказал Егор. – Зашёл попрощаться.

– Скатертью дорога, – не повернув головы, ответил Глеб. – Главное, не забудь отходной лист подписать. Иначе не выпустят.

– Нет. Достика не отдам. Попробую уйти без отходного.

– Достик?

– Говорил уже. Я так называю своего пришельца.

– Верно, говорил, – скривил улыбку Глеб. – А я ответил, что это безумие. И то, что ты задумал, тоже дурость. Погранцы и санитары специально под это дело натасканы. Они твоего стаука за километр унюхают. А собаки – за пять. Пришельца из гетто не вынесешь. Чего тебе не сидится?

– Не могу долго на одном месте. Задыхаюсь. Хочу, чтобы каждый день новые горизонты. Проблема с головой. Сами сказали: «безумие»…

– Тоже мне «проблема», – фыркнул Глеб и громко икнул.

Ничуть не смущаясь, отыскал мутным взором Достика и бросил в него револьвер. Не попал.

– Сдай его белым халатам, получи премиальные и катись к своим горизонтам. Будь счастлив, человек!

– Не могу, – севшим голосом сказал Егор. «Если бы он попал в Достика, я бы его точно ударил!» – Он мне друг. У меня, кроме него, никого нет.

– Дурик ты, – устало сказал Глеб. – Дурик и чудило. Разве ты из соломы?

– Нет.

– А пришельцы – из соломы. Нету в них ни капли человеческого. Разве что вонь и назойливость. Или твой не воняет?

– Можно притерпеться.

– Можно, – легко согласился Глеб. – И с крыши вниз головой – тоже можно. Или в омут с камнем на шее. А потом с разбегу под поезд. Я, к примеру, в резервации только потому, что здесь хорошо. Повезло мне, понимаешь? Вытащил счастливый билет. Кормят, поят, одевают… всё бесплатно. Это ты правильно заметил. Опять же кино, вино, Интернет. Всё на халяву, бери – не хочу. Кому особенно неймётся – тренажёры, бассейны, стадионы. Девки под видом туристов приезжают. И не сказал бы, что шибко разборчивые. Сиди себе у компа и путешествуй в своё удовольствие. Кто тебе мешает?

Егор попробовал объяснить:

– Фотки и фильмы – это другое. Нужно, чтобы ветер на лице и пыль на ботинках. Свобода – это когда всюду небо, и взгляд скользит в бесконечность. Идёшь, куда хочешь. Останавливаешься, где хочешь. Краски, запахи, звуки…

– Запахи? Какие «запахи», когда рядом эта вонючка?!

Глеб наклонился, выхватил из сумки с продуктами второй револьвер и снова разрядил его в своего пришельца. Тот, как заводной, с поклонами и реверансами принёс пули, и вновь вернулся на место, терпеливо ожидая продолжения игры.

Егор почувствовал, как вспотели ладони. «Хорошо всё-таки, что я его не ударил, – подумал он. – Впрочем, Глеб не стал бы стрелять. С такими кулаками, чтобы проучить меня, ему револьвер не нужен».

– Знаю, что бесишься, – неожиданно по-доброму сказал Глеб. – Видел, как ты лентами украсил платаны на плацу. Зачем?

– Хотел, чтобы у нас появилось что-то новое. Типа «Нового года».

– Ничо так. Красиво. Где столько разноцветных ленточек нашёл?

– На аэродроме. Там, на юге, – Егор показал пальцем на юг. – Вы, наверное, не знаете, что у резервации есть аэродром?

– Понятия не имею, – равнодушно согласился Глеб.

– Две километровые полосы и десяток бетонированных стоянок для самолётов. Пустые, конечно. Но в одной из подсобок диспетчерской вышки лежат полсотни парашютов. Отличный материал. Шёлк! Я взял три рюкзака. Склеил воздушный шар. А остатки выкрасил и порезал на ленточки…

– Молодец! – оживился Глеб. – Вот это по-нашему: в лоскуты, на мелкие кусочки! Почему только три? Надо было всё порезать.

– Разрешили только три. Я спрашивал.

– Спрашивал? – разочарованно протянул Глеб. – А вот это ты зря. Анархия у нас. Бери, что хочешь, и ни с кем не разговаривай. Потому что даром. Странно, что тебе здесь не сидится. Я думал, гетто – рай для бродяг.

– Бродяга – это человек, который бродит, – рассудительно сказал Егор. – Человек, который берёт без спросу, называется по-другому. Я всегда отрабатываю за всё, что беру. И всегда спрашиваю.

– Отрабатываешь?