Непростые истории о самом главном

Нас было пятеро, Я, Саня, русский парень, недавно приехавший из Греции, где он мыл трюмы нефтяных танкеров, Тима, молчаливый и высокий интеллигент, Аскер, совершенно безбашенный, но прямой, как палка, во всех смыслах, парень из селения Урвань и Тахир, очень даже неплохой рок-музыкант, невысокий балкарец, плотного телосложения из Тырныауза, с мужественным, небритым лицом, с которого не сходила добродушная улыбка. Тахир достал гитару и начал петь весьма актуальную тогда песню «Scorpions» — «Wind Of Change». На звук песни прибежали молодые китайцы. Судя по всему, только один хорошо понимал по-русски. Попросили спеть «Ой, цветёт калина». Тахир — добрый парень, совершенно беззлобный, спросил:

— Давайте что-нибудь другое вам спою? Это не мужская песня.

Они продолжали настаивать. Не знаю, откуда Тахир так хорошо знал эту песню, видимо приходилось и такое петь в ресторане. А когда он начал петь «Парня молодо-о-о-го, полюбила я», все китайцы покатывались со смеху. Нашим было не до смеха, нам всем показалось, что они просто издеваются. И такая обида и за Тахира и за нас, и за державу у меня образовалась в душе, что я не выдержал, встал, выхватил у Тахира гитару и говорю:

— А давайте я вам народную китайскую песню спою? — все удивлённо посмотрели, но согласились послушать. А у меня ни голоса, ни слуха, да и гитару сроду в руках не держал, но не беда, если надо Родину выручать, и вот язапел фальшиво, но с душой:

Солнце встаёт над рекой Хуанхэ (по струнам бра-а-а-мс),
Китайцы на поле идут. (бра-а-а-мс).
Горсточку риса зажали в кулаке
И Мао портреты несут (бра-а-а-мс).
Уня-няня, уня-ня-ня, уняняняня,
Уня-няня, уня-ня-ня, уняняняня (бра-а-а-мс).[12]

Ну и так далее. Теперь настала наша очередь смеяться. Тот русскоговорящий китаец что-то пробурчал на своём тарабарском остальным. Они ретировались, гордо попрощавшись, но вид был пристыженный.

* * *

Джек поставил бокал на стол с нарочито громким стуком, дескать, я закончил свой рассказ, но, увидев вопросительные взгляды друзей, которые только что перестали смеяться и всё ждали, когда же будет философия, продолжил:

— Вы только не подумайте ничего плохого про китайцев, вообще-то они хорошие, работящие и приветливые, но меня до сих пор не покидает чувство, что их, как и нас, сильно испортил денежный вопрос. Иногда хочется плюнуть в сердцах на всё и…

— Что «и», ну что «и»?

Вместо ответа рассказчик взял бокал и сделал огромный глоток, но видя, что вопрошающие всё ещё ждут, ответил:

— Хочется отправиться на желтую реку Хуанхэ, надеть китайскую шапочку и… — он замолчал.

— Рис убирать, что ли? — казалось, что это спросили все одновременно.

Он задумчиво помотал головой и вымолвил после паузы:

— И радоваться всем, как себе, каждому новому дню, просто так, задаром — и Хуанхэ, и ручейку после дождя и всей жизни вокруг.

Татьяна Виноградова

Биолог по образованию. Закончила Московский Университет, работала в Главном ботаническом саду РАН, защитила диссертацию, позже перешла работать в школу. Писать начала после окончания ВУЗа, но потом надолго отошла от этого увлечения и вернулась к нему лишь сравнительно недавно. Кроме художественных текстов, пишет научно-популярную литературу. Принимала участие в написании книги для детей «Алиса в стране наук» (Д. Баюк, Т. Виноградова, К. Кноп, издательство МИФ, 2017 г.)

Профиль на Синем сайте: https://ficwriter.info/moj-profil/userprofile/1356.html

Вишнёвое чудо

Света выскочила из метро, поёжилась — ветер резанул поясницу, едва прикрытую жизнерадостно-яркой курткой — и направилась было к автобусной остановке, но задержалась. Вдоль тротуара тянулась очередь.

— Кто последний? — спросила Света. Услышав, что «женщина в синем пальто, только она отошла», кивнула и достала книжицу. Отлистнула до нужной страницы и, спохватившись, поинтересовалась: — Что дают?

— Джемпера. И халаты, женские, по табачным талонам.

Света поблагодарила и уткнулась в чтиво. Дверь магазинчика приоткрылась, толпа колыхнулась и подалась вперёд, но худощавая блёклая тётка в крутых кудряшках отсчитала пятерых счастливчиков и вновь захлопнула створку. Остальные продолжали стоять, привычно и тихо, и всё же в толпе чувствовалось напряжение.