Непростые смертные

С этими словами наследник тьмы глупо нагнулся к расшитому мешку у ног, если б Харлуг захотел, размозжил бы ему череп. Однако Харлуга происходящее забавляло.

Наследник поднялся с мешком и извлёк из него огромный вытянутый череп. Чего он хотел? Чтобы он раскаялся? Отрёкся от совершённого? Ползал на коленях, плакал, сапоги ему целовал? Харлуг рассмеялся.

Выставивший себя ослом наследник бросил череп под крыльцо. Харлуг едва вспоминал об убитом коне.

Смех с клёкотом вырвался из горла.

– Ну и дурак же ты, – отсмеявшись, сказал Харлуг. – Змея у тебя там что ли?

– Нет.

Наследник тьмы померк, понурил плечи, опустил глаза.

Не опаснее беззубого пса. Харлуг выпустил запястье женщины. Она спешно скрылась в доме.

Харлуг, не чувствуя холода, вразвалку спустился по ступеням, поднял череп с побелевшей земли.

Дурак. Наверняка не поленился достать тот самый. Повесить что ли над дверью? Всего год прошёл, а кость стала совсем белой. Что не взяли зверь и птица, унесли и отмыли дожди и снега. Вытянутый белый череп, громадные пустые глазницы, совершенное выражение смерти…

Что-то кольнуло, нет, не раскаяние…

Харлуг не сразу заметил крошечного чёрного скорпиона, а когда заметил, было поздно, яд попал в кровь. Хватая ртом воздух, Харлуг выронил череп. Кость придавила ядовитую тварь, инструмент судьбы скрючено затих раньше своей жертвы, контрастный и мёртвый белой и мёртвой земле. Харлуг упал. Судорога сводила и разводила конечности, пена лезла изо рта. Перед глазами стоял агонизирующий в луже крови и грязи конь.

Какие обиженные у него были глаза…

– Ты заслужил свою глупую смерть.

Часть I. До.

Расплата

– Что, что? Да так бы вы там и топтались, если бы мы не подскочили!

– Хорош заливать-то! Подскочили они! Мы уже три часа отбивались, войско в три раза обмелело, подскочили они! К шапкиному разбору!

– Не разобрались бы нипочём!

– Да вы только и сидели в кустах, поджидали, чья правда брать начнёт, чтоб к победителям под шумок примкнуть!

– К победителям?! В кустах?! … Ты – должен мне, Ибор, и ты, клянусь, мне заплатишь…

*

Светлый старшой пригнулся над высоким шалашом дров походного костра. Ветки быстро подхватились, задымили. Старшой отмахнулся от сырого горьковатого дыма длиннопалой ладонью.

– Воду носите.

– Пусть Хало носит, – Ибор подпершись о падуб снимал длинный сапог, – а то есть он всегда первый!

– Да ты!!! – не подобрав слов, обиделся тёмный. – Будто меньше других я в седле трясся!

– Но ведь и не больше? – повёл точёной бровью Ибор. – Что это за замашки-то барские? В походе вон и старшие свою лямку тянут наравне, даже реже людей на привалах гоняют, всё больше сами…

– Да я… – ещё больше сбился Хало.

– Ох, что за судьба быть должным такому мелочному, корыстному, приземлённому существу?! – вопросил Ибор в густеющие чернью небеса.

– Ты заплатишь мне, Ибор, – сквозь сжатые челюсти процедил Хало.

*

– Что это ты делаешь?!

Ибор лениво поднимает взгляд, будто снисходя до закипающего тёмного.

– Слыхал, что тёмные не особо зорки, но с одного аршина и старый дед должен бы разглядеть…

– Какого чёрта ты взял мой платок?!

Ибор продолжил тереть котёл от гари.

– Это? Твой?

– Не делай вид, что не знаешь! Это талисман, подарок матери!

– То-то я смотрю не мужская какая-то вещь, – задумчиво протянул Ибор, не оставляя своего занятия. – Не знаю, отчего никто не намекнул тебе, что когда ты вяжешь его себе на лоб, смотришься страшной злобной бабой… если патлы в глаза лезут, так обрезал бы – всё равно красоты они тебе не добавляют…

– У-у-у!!! – взвыл Хало, бессильно сжимая большие кулаки.

– Не обращай ты на него внимания, – Кирыч, походя, коснулся надутого мышцами плеча.

Хало доверительно заглянул старшому в лицо:

– Матери подарок! Почти не помню я матери! От платка запах слабый ещё оставался…

Тёмные одновременно глянули на внезапно ставшего хозяйственным Ибора. Светлая ткань зачернела, но наследник с энтузиазмом продолжал свой грязный труд.

– Отдай, – коротко велел Кирыч.

Тряпка полетела Хало в лицо. Он схватил на излёте, сильно внюхался, раздувая ноздри. Лицо его померкло, руки упали, одна – сжавшись на грязном платке.

– Не стыдно? – холодно спросил Кирыч.

– А чего? – на голубом глазу удивился Ибор. – Он же не помнит – так может, и мамаша его так пахла? Да и чёрная тряпка больше к его патлам подойдёт.

– Ты заплатишь мне, Ибор…

*

Тёмные мыли у реки довольно всхрапывающих жеребцов, оставшись в одних штанах. Ибор уже приобнимал направлявшуюся на стирку красотку. Девки шли от села, и не знал никто, что войско так близко подошло. Но да бояться не след – десяток наследников сделал дугу с табуном, оставив войско отдрыхивать после вчерашнего боя. Когда вместе выходили, по сговору, коней не загоняли.