Нептунова Арфа

- Иди, - сказал Захаров.

- А ты?

- Я останусь.

- Может, пойдешь к себе? Я провожу.

- Иди, - повторил Захаров. - Иди.

Он опустил голову и медленно, вспоминая, заговорил. Слова тяжело падали в тишину.

Адмиральским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасенных нет».
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.

Нет, это был не рассвет, а яркий и жаркий день, и не тонкий переписк морзянки, а спокойный голос начальника акустического поста доложил о взрывах в океане, и сам Захаров тоже спокойно вел потом переговоры с «Русланом» и базой Факарао, глядя, как дрожат, на экране в блеклом свете прожекторов обломки - рваные куски металла, разбросанные по илистому дну. И все же… Все же было именно так, как тогда, и адмирал был, грузный и седой…

Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стер с лица.

И еще были люди - люди, оставшиеся там, на километровой глубине. Он не сказал этим людям так, как должен был:

У кого жена, дети, брат -
Пишите, мы не придем назад.

Не сказал, потому что не ждал этого. Потому что этого не могло, не должно было быть. Не имело права быть. Но так было. И Захаров был уверен, что если бы он отдал им и такой приказ, они ответили бы, как те:

И старший в ответ: «Есть, капитан!»
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
«Не все ли равно, - сказал он, - где?
Еще спокойней лежать в воде».

Джулио, Чеслав… Больно, до чего же больно!

Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.

Аршакуни ушел. У начальника ремонтных мастерских всегда очень мало времени. Захаров посмотрел ему вслед, потом повернулся к бармену. И в этот момент кто-то обратился к нему сзади - по-русски, но с таким невообразимым акцентом, что Захаров не сразу понял.

- Простите, мне сказали, что вы - дежурный диспетчер. Что слышно о «Дип-Вью»?

Захаров обернулся. Высокий блондин в форме американской гражданской авиации со значком «Транспасифика» на груди. Очевидно, с того дирижабля. И лицо… Странно знакомое лицо.

- Да, - сказал Захаров по-английски. - Я был дежурным диспетчером. До тринадцати ноль-ноль. «Дип-Вью» ищут. И может быть, спасут. Вот только кто спасет двух подводников, погибших при поисках?

Получилось зло, резко и зло, и Захаров сам почувствовал это.

- Извините, - сказал он. - Погиб мой друг.

- Я не знал. Простите. И позвольте представиться: Сидней Стентон, командир этого дирижабля. Собственно, бывший командир. Меня уже отстранили - до окончания расследования. Следственная комиссия прилетит завтра.

Захаров, в свою очередь, представился.

- Стентон, Стентон… Почему мне кажется, что я знаю вас?

- Не знаю, - ответил Стентон. - По-моему, мы с вами до сих пор не встречались. - И сразу же переменил тему. - Как вы думаете, его спасут?

- Кого?

- Кулиджа. Который в «Дип-Вью».

- По всей вероятности.

- Хоть бы его спасли, - тихо сказал Стентон. - Только бы его спасли…

- Вы знали его?

- Нет. Но он бы меня узнал. Если его спасут - я набью ему морду. Ох, как я набью ему морду! За все - за него, за Кору, за себя, за ваших подводников…

Захаров повернулся к бармену.

- Будь добр, Барни, сооруди-ка мистеру чаю - того, маврикийского, как для меня. - И, обращаясь к Стентону, пояснил: - Отменно успокаивает. Как раз то, что вам нужно сейчас…

На лице Барни появилась растерянная улыбка.

- Не могу, адмирал… Кончился ваш маврикийский. Только в понедельник доставят.

Захаров почесал в затылке.

- Ладно, сделай ситронаду, только льду побольше. А там видно будет. А мне - минеральной. И тоже со льдом.

- Есть, сэр! - браво отозвался Барни, так, словно на какое-то мгновение оба они вернулись в прошлое - грозный вице-адмирал и старшина.

Захаров взял Стентона под руку:

- Пойдемте за столик. Там уютнее. И легче говорить.

VII