Нептунова Арфа

Но все это Стентон узнал уже потом. А тогда картина показалась ему просто сумасшедшей. Полуголые люди метались по пляжу, бродили, прыгали, бегали по колено в воде, поминутно нагибаясь и выхватывая что-то маленькое и серебристое; казалось, они хватают лунные блики. Безумие всегда заразительно: Стентон закатал брюки до колен, Кора скинула юбку, оставшись только в бикини и белой блузке, и они тоже бросились ловить рыбешек, тут и там взблескивавших на гребешках волн. Занятие это и впрямь оказалось сродни ловле лунных бликов - за первые полчаса Стентон едва-едва сумел поймать двух лаурестесов, да и то больше по недоразумению, нежели благодаря собственной ловкости. Но постепенно он приспособился, и дело мало-помалу пошло на лад. А потом он неожиданно столкнулся с Корой. Оба они смотрели только вниз, на воду, и потому не заметили друг друга. Стентон и сам не понял, как это случилось: просто Кора оказалась вдруг совсем рядом с ним, и руки его лежали у нее на плечах, а ее губы были солеными от морской воды… Так продолжалось несколько минут, и никто не обращал на них внимания в бредовой фантасмагории этой ночи. Наконец, Кора оторвалась от него и перевела дыхание.

- Это луна, - сказала она, чуть задыхаясь. - Это просто луна, капитан. Волшебство луны… А мы как лаурестесы…

Потом они вышли на берег. Карманы Стентона были набиты рыбешками, а Кора наполнила ими полиэтиленовый пакет. Кто-то уже развел костер, над которым кипело в котелке масло. Коллинсов и Бутча они в темноте потеряли, и потому пристроились к компании у этого костерка. Рыбок кидали в кипящее масло, и они моментально покрывались тонкой хрустящей корочкой, как картофельные хлопья, зажаренные по-французски. Ели их как пресноводную корюшку - вместе с головами и потрохами, и это было удивительно вкусно, и Кора сидела рядом, так близко, что Стентон мог коснуться ее, стоило только чуть-чуть шевельнуть рукой… И Стентон знал, что ей это не будет неприятно.

Правда, на следующий день Стентон проснулся с сильным насморком, а к полудню чихал, словно нанюхавшийся перцу кот.

- За все надо платить, - улыбаясь, сказала Кора и принесла ему какие-то капли из аптечки. - Это за грехи вчерашней ночи, капитан!

Стентон долго пытался понять, что именно имела она в виду.

Как давно это было! И как нужно это было бы не тогда, а сейчас, сейчас! Впрочем, нет, и тогда и сейчас. Пожалуй, только теперь Стентон понял, насколько нужна ему Кора, и что страх потерять дирижабль - в значительной степени страх потерять ее. Если бы можно было сейчас встать и пойти к ней! Но именно теперь этого нельзя. Ни в коем случае. После того, что он сегодня сделал, это было бы похоже на предъявление счета.

В дверь постучали.

- Да, - сказал Стентон.

Дверь приоткрылась, бросив в каюту треугольник желтого электрического света.

- Можно, капитан?

Кора! До чего же нелепо устроен человек: тосковать, мечтать увидеть, увидеть хоть на миг, а когда этот миг приходит - не знать, постыдно и глупо не знать, что делать!..

- Да, Кора, - как можно спокойнее сказал Стентон. - Прошу.

Кора вошла, беззвучно закрыв за собой дверь.

- Сумерничаете, Сид?

- Да. Сижу смотрю. Красиво… Сейчас зажгу свет, - спохватился он. - Что-нибудь случилось, Кора?

- Не надо света. И не случилось ничего. Просто мне захотелось немного посидеть с вами. Не возражаете, капитан?

Сколько нежности может быть в одном человеческом голосе! У Стентона перехватило дух. Сколько ласки может быть в человеческом голосе… Одном-единственном. Ее голосе.

- Конечно, можно, - сказал он. - И пожалуйста, Кора, не называйте мен больше капитаном, хорошо? Какой я капитан…

Кора села на диван. Их разделял теперь только угол стола. Стентон пытался разглядеть, что на ней надето - это явно была не форма, - но дл этого в каюте было слишком темно: луна поднялась уже так высоко, что лучи ее не попадали в каюту; прямоугольник окна слабо светился, но не освещал.