Непутевая

— А ты можешь предложить чего-то получше? — крикнула я вслед.

— Что-то, — поправила мама, перебирая листочки со своими эпитафиями. — Дорогая, я слышала, что лунный свет сводит людей с ума. Кстати, в «Ведре крови» посетители вооружены?

— Я не видела ничего похожего! — успокоила я и поспешила покончить с завтраком.

Что ж, майор сам толкает меня в сильные руки Джо Боба! Мы убежим! Господи, конечно, пора бежать. Поедем в Виргинию и поженимся. А потом вернемся в Халлспорт и заживем счастливо. Если майор лишит меня наследства — не беда, Джо Боб отлично прокормит нас на жалованье продавца обуви.

— Знаешь, Джо Боб, — сказала я ему в фотолаборатории, где мы терлись друг о друга бедрами, изнывая от удовольствия, — больше так продолжаться не может.

— Я тоже об этом думал. По-моему, нам придется расстаться.

— Я хотела предложить совсем другое…

— Чего?

— Давай насолим им всем! Отцу, тренеру — всем! У нас любовь, Джо Боб. Они просто завидуют, потому что стары и никого не любят. Но я хочу тебя, Джо Боб, хочу с тобой по-настоящему трахаться. Давай удерем в Виргинию и поженимся. — Его пенис больно вонзился мне в бедро.

— Господи! — выдохнул он. — А как же… моя стипендия?

В этот момент включился таймер.

— Подумай хорошенько. В понедельник встретимся и все обсудим. — Я выскользнула за дверь и побежала в класс.

В пятницу, после прекрасного вечера в «Ведре крови» с двумя стаканами контрабандного виски, Клем остановился у моего дома и заявил:

— Я кое-что решил.

— Что? — с пьяным интересом спросила я. Неужели он решил поцеловать меня?

— Можешь побывать в моем домике, если пустишь вначале меня в бомбоубежище. — Я удивилась, но промолчала. — После той вечеринки, помнишь? — ты меня ни разу туда не приглашала.

Наверное, ему хочется увидеть тот туалет, где он в первый и последний раз поцеловал меня, решила я. Вот уж не думала, что он так сентиментален!

— Конечно! Нет, проблем! — Я повесила шлем на руль рядом с его очками, и мы тихонько вошли в дом. На ступеньках я постояла, прислушиваясь, не прячется ли где-нибудь поблизости майор, но сверху донесся мощный храп, я открыла дверь подвала и махнула Клему рукой.

Бомбоубежище совсем не походило на те, что обычно строят, — убогие и пустые. В нашем стояли удобные кресла и столы, на полках лежали целые горы консервов и всяких продуктов, а у стены — ящики с патронами и пластиковые контейнеры с водой.

— Эта штука запирается? — спросил Клем, указывая на толстую — не меньше фута — металлическую дверь.

— Конечно. — Я демонстративно задвинула засов.

— Отлично! — Он снял перчатки, расстегнул свою отвратительную красную ветровку и стал медленно раздеваться. Я поразилась, какая у него костлявая — может, по сравнению с мощными бицепсами Джо Боба? — обтянутая черной футболкой грудь. На предплечье были вытатуированы череп и скрещенные кости. Наверное, он сам колол себя ножом и заливал царапины чернилами во время какого-нибудь скучного урока истории. Клем швырнул ветровку в кресло, подошел к куче винтовок, взял одну — с оптическим прицелом, — сделал полукруг, словно целился в бегущего таракана, и осторожно поставил на место.

Потом расстегнул кожаный ремень с огромной медной пряжкой, вытащил его, сложил вчетверо и посмотрел на меня. «Сейчас ударит!» Я вздрогнула, но он улыбнулся, швырнул его в кресло, шагнул ко мне, взялся обеими руками за грудь и умело обшарил мне рот и поцеловал.

— На этот раз приятней, чем тогда? — спросил он. Я неуверенно улыбнулась.

Клем развязал мой пояс, методично расстегнул блузку и держал, пока я не выскользнула из нее.

— Ну и ну! — насмешливо хмыкнул он, расстегивая мой бюстгальтер, и внимательно посмотрел на соски, вокруг которых восемь лет назад проводил мармеладной краской концентрические окружности. — С меня пять баксов. — Я непонимающе промолчала. — Тебе уже семнадцать, и ты стоишь передо мной голая. — Я вспомнила наше детское пари и покраснела. — Но я, — он подтолкнул меня к похожему на алтарь деревянному настилу, — сделаю кое-что другое, получше пяти баксов. — Ловким движением он сдернул с меня трусы и опрокинул на спину. Потолок почему-то вращался. Я несколько раз моргнула, стараясь сосредоточиться, и увидела, как Клем отошел к креслу, вытащил что-то из кармана ветровки и выключил свет. Я услышала, как он расстегнул «молнию», потом что-то зашуршало, и прямо надо мной возникло что-то похожее на кусок колбасы, только другого цвета. Пока я с вниманием святой Терезы разглядывала эту фосфоресцирующую стигмату, она снижалась, снижалась и наконец замерла у меня между ног. Я почувствовала странную боль и вскрикнула…

— О Боже! Почему ты не сказала, что вы с этим педиком Спарки только тыкались?

Я промолчала, довольная, что это наконец произошло и со мной. Да да, со мной произошло то, ради чего люди во все времена жертвовали жизнями; то, из-за чего возникали войны и рушились королевства, и, может быть, Джо Боб тоже разорвет нас обоих на части, если узнает. Но пока не узнал — мы будем наслаждаться этим по самую, так сказать, рукоятку.