Непутевая

Джинни подошла к зеркалу в позолоченной раме, висящему над каминной доской, и стала изучать свое отражение. Сегодня она выглядит «ниже среднего». Как всегда, это зависит от настроения. Никакого сходства с изображением на фотографии — разве что у каждой два глаза, один нос и т. д.

Дикси Ли Халл. Она была легендарной кухаркой. Порезала палец и умерла от заражения крови, оставив девять детей. Одна из ее дочерей, бабушка Джинни, терпеть не могла стряпню и домашнюю работу и проводила все время на митингах или в клубах. Для нее иметь и одного ребенка — мать Джинни — было более чем достаточно, а ее дочь всю жизнь посвятила семье и домашнему очагу. Поколения чередуются. Каждый новый потомок бессознательно отвергал образ жизни родителей. Еще до рождения судьба Джинни была предопределена: ей суждено было лишиться дочери и быть изгнанной из дома под прицелом «винчестера». Бедняжке Венди точно так же суждено повторить судьбу своей бабки: содержать в образцовом порядке дом, завести ребятишек. Еще Гегель говорил: «Противоречие — внутренний источник развития». Женская линия Халл подтвердила его правоту. В мельчайших клеточках тела прабабки Дикси Ли Халл — этой женщины с пожелтевшего снимка — была заложена сущность самой Джинни, передавшаяся ей через бабушку и мать. Каждый человек несет в себе частичку первоисточника. Ничего удивительного, что человечество сходит с ума: при таком-то количестве кровосмесительных браков…

Странно, что фотография так захватила ее мысли. Наверное, это единственный снимок Дикси Ли Халл. Накануне того дня, когда порезала палец, она села в фургон и поехала в ближайший город, чтобы сфотографироваться на память. Джинни снималась сотни, если не тысячи раз в «кадрах семейной хроники». Но как, по какому снимку определят ее сущность потомки? Она не знала сама. Впрочем, если она будет продолжать в том же духе, потомки попросту срежут ее с генеалогического дерева. Айра пойдет на все, лишь бы Венди забыла мать, а о том, чтобы снова выйти замуж и родить другого ребенка, не хочется даже думать. Наверное, женская линия Халл оборвется на ней.

Джинни вытащила из альбома несколько карточек. На одной из них она в белом платьице сидит на коленях у матери. Джинни вложила их в конверт и написала адрес Венди в Вермонте. Неужели Айра осмелится не отдать письмо дочери?

Она заботливо стерла пыль с остроконечной крышки фамильных часов и привычно завела восемь оборотов — ни больше, ни меньше. Она, Карл и Джим вели настоящую битву за право заводить их раз в неделю. Даже сейчас, в таком печальном расположении духа, Джинни обрадовалась, услышав знакомый скрипучий звук. Неожиданно распахнулась входная дверь и вошла женщина средних лет в белом парике, а за ней — пара в модных летних костюмах.

— О, Гарри! — с акцентом жителей Нью-Джерси воскликнула женщина. — Неужели вам не нравится? Дети будут в восторге от такого истинно южного особняка!

— Но, дорогая, тут еще масса работы, — проворчал Гарри.

— Этот особняк гораздо оригинальней того дома в Халлспорте, — настаивала женщина. — Его построил сам Зед Халл. Если бы вы знали, сколько людей мечтают пожить здесь! — Она замолчала, увидев Джинни. — Кто вы? Держу пари, что не воровка.

— Воровка, — дерзко ответила Джинни непрошеной гостье. — Воровка Вирджиния Бэбкок. А вы кто?

— Ну, скажу я вам! — воскликнула женщина. — Джинни, дорогая, я тебя так давно не видела, что даже не узнала! Ты выросла фута на два, не меньше.

— Нет, я не выросла, — ответила Джинни. (Кто эта крикливая идиотка?) — Простите, я не узнаю вас.

— Я — Тельма Бифорд, из агентства «Южная недвижимость», — с обидой проговорила женщина в парике.

— О! Конечно, миссис Бифорд! Как поживаете? — Джинни училась с ее дочкой в средней школе, и та так же без умолку трещала, как и мать.

— Отлично, спасибо. А ты?

— Отлично. Спасибо.

— Это — Хочкиссы. Они переехали сюда из Нью-Джерси. Мистер Хочкисс будет работать на заводе твоего отца. Они заинтересовались вашим особняком.

— Он очень красив, — вставила миссис Хочкисс.

— Вы хотите сказать, что отец перед смертью исправил ошибку в документах?

— Какую ошибку? — всполошилась миссис Бифорд. — В бумагах полнейший порядок.

— Ну хорошо, — вздохнула Джинни. — Наверное, я зря упомянула об этом.

Хочкиссы неуверенно переглянулись.

— Что ты имеешь в виду, Джинни? — требовательным тоном спросила миссис Бифорд.

— Ерунда, — Джинни заговорщицки подмигнула ничего не понимающей встревоженной миссис Бифорд.

Хочкиссы явно были сбиты с толку.

— Может, покажете нам другой дом? — спросил наконец мистер Хочкисс.

Мать завтракала в лоджии, и Джинни торопливо повесила на стену над кроватью фотографии и поставила на тумбочку часы. Ничто не заставило бы ее принести их — разве что угрызения совести. Она села и с удовольствием прислушалась к мерному тиканью. Даже сердце стало биться в одном с ним ритме…

Опираясь на руку миссис Чайлдрес, вошла мать и медленно обвела взглядом фотографии и часы. На желтом изможденном лице вспыхнула улыбка.

— Спасибо, дорогая, — удивленно проговорила она.