Нераскаявшаяся (ЛП)

Тут Азалаис замялась и бросила на дочь испытующий взгляд.

Она задумчиво расправила складки платья. Достаточно ли ее дочь взрослая? На случай, если войдёт Раймонда, она перешла на шепот:

— Странные это люди, однако. Пейре ещё натерпится с ними беды. Когда я была молодой, то кто–то из их семьи в Ларнате выдал Инквизиции очень много верующих добрых людей. Их всех отправили в тюрьму, в Каркассон. Я все думала — уж не по этой ли причине они решили поселиться в низине. Ведь здесь у них уже не осталось друзей…

— А зачем им было забираться так далеко? Арк — это ведь даже не на землях графа Фуа? — спросила Гильельма, удивленно воздев руки.

— Это правда! Арк — в земле Разес, которая, насколько я знаю, находится под властью сенешаля Каркассона. В былые годы, владелец Арка Жиль де Вуазен объявил, что он дарует привилегии всем людям, как местным уроженцам, так и пришлым, лишь бы они оказались достаточно храбры и решительны, чтобы взяться за дело с душой и заселить бастиду, которую он возвёл под сенью свего замка. И среди тех, кто не хотел больше влачить жалкое существование в горах, среди бедных и убогих, тех, кто искал лучшей жизни, были многие семьи из наших мест, в том числе и эти Пейре, и наши кузены Маулен, а также Эсканье из Соргеата — все они спустились в эти желтые равнины… Теперь у них есть дома, земля, скотина и виноградники. И они могут собирать траву для овец, и не должны платить повинности ни своему господину, ни кому другому.

Гильельма улыбнулась, от чего в уголках ее зеленых глаз собрались морщинки, а скулы заострились. Она смотрела вдаль. За черными крышами маленьких домиков, за темными стенами замка, под летним солнцем раскинулись зелено–пестрые просторы высокогорной земли д'Айю. Есть ли где–либо земля прекраснее? Правду ли говорят, что жить здесь становится всё тяжелее и тяжелее? Но ведь на всей земле не сыщешь такого прозрачного искрящегося света.

— Ты завидуешь этим людям с низины, мама?

— Да нет, — вздыхает Азалаис. — Я просто думаю о твоем брате Пейре.

Гильельма поняла, что ее мать имеет в виду. Когда Пейре несколько недель назад приходил домой, он говорил, что влюбился и теперь старается скопить денег на женитьбу и мечтает завести собственную отару овец. Он сам тоже хочет жить в Арке, считая, что там лучше. Его любовь зовут Бернардой д'Эсквинат. Гильельма никогда ее не видела. Та никогда не бывала в Монтайю, а Гильельма никогда не спускалась в Арк. Наверняка, она высокая, тощая и с большим носом. Нет, лучше не думать так, это глупые мысли.

Конечно, этой Бернарде нравится Пейре, он ведь такой красивый и до чего влюбчивый…

Он хороший, Пейре. Высокий и сильный, ему лишь восемнадцать, а он уже заслужил уважение среди горцев. Он такой же светловолосый, как и отец. Загоревший на солнце. Плечи широкие, как у дровосека. Ноги легко ступают по камням. На губах и во взгляде всегда играет легкая улыбка. Глядя на него, такого, Гильельма и сама никогда не могла удержаться от улыбки.

На улице, возле нижних домов, послышался шум. Доносились громкие женские голоса и смех. Азалаис и ее дочери быстро встали, а маленький Жоан испуганно убежал. Из–за поворота показались две женщины, одетые в пышные платья ярких расцветок. Старшая из них подошла к Азалаис, сердечно положила руки ей на плечи:

— Можем ли мы войти, моя добрая Азалаис?

Это была жена графского кастеляна, дама Беатрис, светлорусая, немного полноватая в своем голубом платье, слишком затянутом на талии и очень пышном в бедрах. Ее лицо с тонкими чертами, красивое как на картине, оттеняло пышность ее плоти, ее округлые плечи и густые волосы, искусно уложенные под белой вуалью. Гильельма глянула на свои собственные руки, худые и смуглые, на своё порыжевшее и вылинявшее платье из грубой ткани, наполовину из льна, наполовину из конопли, и толкнула в бок свою сестру Раймонду, лицо которой тоже выдавало недовольство. В это время ее мать, дама и ее компаньонка вошли в дом. Вскоре оттуда послышались голоса.

— Добрая Азалаис, как ты и говорила, моя дочь Фелипа стала совсем взрослой…

Гильельма невольно слушала обрывки разговора, время от времени доносившиеся до нее из глубин дома:

— Дама Беатрис, знали ли Вы когда–либо господ Пейре и Гийома Отье, в те времена, когда они еще были нотариусами в Аксе?

— Этот Пейре Отье составлял мой брачный контракт. Ты знаешь, он даже был поверенным у графа Роже Берната? А его брат Гийом танцевал на моей свадьбе. С тех пор прошло уже десять лет… Правда, он намного младше свого брата, и всё еще такой красивый мужчина… Видать, его жена Гайларда скучает за ним. А что касается доброго человека Пейре, то он стал седеть еще до того, как ушел в Ломбардию. Теперь он должен быть совсем уж в почтенном возрасте. Говорят, что он — человек редкого мужества…