Неравная игра

Копаюсь в сумке в поисках проездного, который традиционно весьма редко оказывается там, где я предполагаю его найти. И уже начинаю выходить из себя, как карточка наконец-то отыскивается. И тут прямо передо мной к турникету проходит какая-то высокая фигура.

— Твою мать! — непроизвольно вырывается у меня.

Сердце готово выпрыгнуть из груди, поскольку мозг услужливо предоставляет результат анализа базы данных памяти: это же тот самый здоровяк с «Кентонского конного двора»!

Похоже, сегодняшний день обещает стать куда более интересным.

8

«Звоночек» возвращается из забвения.

Вступать в контакт с Уильямом Хаксли мне запретили, но про других-то участников того происшествия в Суррее ничего ведь не говорили. А этот здоровенный тип, кем бы он ни был, явственно причастен к событиям в «Кентонском конном дворе». Другая такая возможность отследить единственную остающуюся зацепку не подвернется.

Внимательно вглядываюсь в незнакомца, чтобы убедиться, что не ошиблась. То же внушительное телосложение, тот же широкий шаг, даже одет в те же самые расклешенные джинсы и джинсовую безрукавку. Только свитер сменила черная футболка, а на плече потрепанный рюкзак.

Это определенно тот самый человек, и мне определенно необходимо выяснить, кто он такой.

Мчусь к турникетам, хлопаю проездным по считывателю, а он уже встает на эскалатор, ведущий на линию Пикадилли.

Делаю шаг вперед и упираюсь в турникет. Снова шлепаю карточкой по датчику. По-прежнему горит красный индикатор.

— Что-то случилось, мисс? — подходит дежурный.

— Именно! Чертов турникет не принимает карточку!

— Да, с этим у нас вечно проблемы. Попробуйте соседний.

Зыркаю на сотрудника, готовая обрушиться на него с отповедью, но время работает против меня, и я, скрежеща зубами, перебегаю к другому турникету и, наконец, прохожу.

Встав на эскалатор, успеваю заметить, что здоровяк уже сходит с него внизу. Опасаясь упустить его, распихиваю туристов, на ступеньки по двое. Внизу, однако, великана и след простыл. Если он направляется на линию Пикадилли, то путь туда только один. С заходящимся сердцем бросаюсь в направлении платформы.

В конце концов достигаю конца тоннеля и чертыхаюсь под нос. Справа от меня стоит поезд, уже готовый закрыть двери. Где он — зашел внутрь или ждет поезда в другую сторону?

Орел или решка?

Не знаю почему, но я бросаюсь направо, и двери захлопываются у меня за спиной.

Поезд набирает ход, и я осматриваю попутчиков. Если здоровяк и сел в этот поезд, то в другой вагон. До конечной еще с десяток остановок, так что придется на каждой станции выглядывать наружу в надежде, что удастся его заметить. При условии, конечно же, что мы в одном поезде.

Поезд останавливается на станции.

Хорошо, что он такой здоровый — не пропустишь. Встаю на цыпочки и оглядываю платформу, увы, безуспешно.

На следующей станции я замечаю великана, выходящего из следующего вагона.

Выскакиваю из поезда и, держась на безопасном расстоянии, следую за ним по переходу на другую линию.

Мне уже доводилось следить за людьми, и именно Эрик научил меня некоторым тонкостям данного занятия. Нужно внушить себе, что идешь туда же, куда направляется объект, и смотреть на что-то впереди него, на случай если он внезапно обернется.

Незаметно следую за великаном до платформы, где он сворачивает направо и прислоняется к стенке. Беру влево и пристраиваюсь за парой американцев, спорящих о чем-то над картой.

Через минуту прибывает поезд, и я, дождавшись, пока здоровяк сядет в вагон, запрыгиваю в соседний.

На «Ватерлоо» двери распахиваются, и платформа моментально заполняется людьми. Сколько ни тяни шею, в толпе ни черта не разглядеть, кто-то врезается в меня сзади, и я, потеряв равновесие, вываливаюсь из вагона, едва не столкнувшись с каким-то замешкавшимся пенсионером, и двери за мной тут же закрываются.

— Черт!

Кручу головой, словно заблудившийся сурикат, но меня подхватывает толпа, и разглядеть в ней кого-то уже невозможно.

Хоть плачь. Упустила.

Шесть месяцев я терпеливо дожидалась «звоночка», и вот он снова стихает. И я уже знаю, что на этот раз ощущение пустоты будет гораздо мучительнее.

Охватившее меня разочарование перерастает в апатию, и я безвольно бреду в людском потоке к выходу. На работу я уже опоздала, теперь придется добираться на такси, горюя об упущенной возможности.

Эскалатор поднимает меня в огромный зал вокзала «Ватерлоо» — определенно не лучшее место для страдающих боязнью открытого пространства и толпы.

Направляюсь к выходу, но, проходя мимо стайки шумных подростков, краем глаза замечаю эдакое огромное джинсовое пятно.

— Попался!

Юнцы пялятся на чокнутую бабу, разговаривающую сама с собой.

Не обращая внимания на их смешки, слежу за здоровяком, проходящим через турникет к поезду. На табло высвечивается время отправления — всего через четыре минуты.

Любой разумный человек при сложившихся обстоятельствах сдался бы и отправился восвояси. Быть может, некоторым вопросам и вправду суждено оставаться без ответа. Однако лично у меня любопытство всегда брало верх над рассудительностью.