Неравный брак

– Ой! – Руслан намеренно наступил на шоколадное сердце, с явным удовольствием превращая его в бесформенное крошево. И сейчас он топтал не только шоколад, а и что-то гораздо более глубокое и сокровенное в душе Ники. – Какой же я неуклюжий… – ещё одно движение его ноги – и на валентинке отпечатывается след мужского ботинка.

И Вероника не сдержалась, отвесила ему звонкую пощёчину, которую он, казалось, даже не почувствовал. Лишь улыбка стала шире и ещё более гадкой.

– Если что, ты первая начала махать кулаками, – сказал довольным тоном, и стало ясно, что он специально её спровоцировал. И вообще, разговоры тут бесполезны.

«Бежать!» – билась в голове спасительная мысль, но Вершинин не дал ей сделать и нескольких шагов, сжал в стальных объятиях и притиснул к стене.

– Помо… – попыталась закричать Ника, но мужская ладонь зажала рот.

Вероника вырывалась, извивалась, лягалась и пиналась, но ничего не помогало. Предположи она, что этот гад перейдёт от слов к действиям, вела бы себя осмотрительнее и закричала куда раньше, пока ещё была такая возможность.

– Ты любишь боль? Боль может быть очень сладкой, поверь. Я тебя всему научу, тебе понравится… – жарко шептал он. – Мы поедем в одно очень интересное место… Скоро ты забудешь о том, кто ты, кто я и где мы находимся, и будешь только чувствовать…. чувствовать всё то, с чем я хочу тебя познакомить… После этого ты не захочешь возвращаться к прежней жизни, а пожелаешь большего, и я с удовольствием дам тебе это… – и не отводя взгляда, Руслан засунул в рот какую-то таблетку и поцеловал Нику, своим мерзким языком пытаясь впихнуть таблетку в её рот. Она противилась, как могла, и он до крови укусил её за нижнюю губу, но отстраниться не дал, зажал в объятиях, как в тисках, и таки отправил чёртову таблетку ей за щёку.

Вершинин говорил что-то ещё, а её понемногу вело, то ли от боли, то ли от нехватки воздуха. Рёв мотора и визг тормозов были где-то в другой вселенной, от которой Вероника была сейчас далеко-далеко, а потом будто цунами оторвало от неё Руслана и отбросило в сторону. У Ники и так подкашивались ноги, а теперь, без поддержки, она медленно сползла по стеночке и выплюнула остатки таблетки, которая уже начала таять во рту.

Руслан отлетел на несколько шагов и едва не растянулся на асфальте, но чудом удержался и развернулся к новоприбывшему. А в груди Вероники растеклось безумное облегчение от того, что Святик пришёл, нашёл, успел. Хотя радость длилась недолго. Стоило только посмотреть в его лицо, кровь в жилах стыла.

Как там говорил о Славике Паша? «Он как зверь, дикий, беспощадный, когда бьётся за то, что ему дорого». Вот, именно такое впечатление на её наполовину затуманенное сознание сейчас и производил Ковалевский, до дрожи просто. Ника ещё ни разу не видела Славу таким. Да, теперь это действительно был зверь, необузданный, яростный, готовый на всё. Его ноздри раздувались от бешенства, глаза горели ненавистью.

У Вершинина не было шансов, но он высокомерно усмехнулся и всё же попытался атаковать. Стал в боксёрскую стойку и замахнулся раз, другой, третий, и если бы эти удары пришлись в цель, то Славке пришлось бы поцеловать пол, потому что… да, силён, зараза, даже очень, чувствуется, что Руслан умеет орудовать кулаками.

Однако ему не повезло, Ковалевский, пружиня в коленях, увернулся от каждого удара, молниеносно вынес кулак, обходя защиту противника, – и у его соперника из разбитого носа хлынула кровь, после чего он пошатнулся. Потом последовал тот самый удар пяткой с разворота, о котором Ника уже слышала. Он произошёл мгновенно, она даже моргнуть не успела, и впечатал Вершинина в стену, по которой мужчина медленно стёк на бетонный пол.

Славка подошёл к поверженному, схватил за горло, поднял, прижимая к стене, на уровень глаз и зафиксировал, зажимая какие-то точки.

– Любишь причинять боль? – рыкнул Ковалевский. – Тогда попробуй сам, что это такое. Я слышал, что садисты плохо переносят боль, только дарят её другим. Ну как, нравится тебе, ублюдок? – и другой рукой потянувшись к паху, сжал его «колокольчики». – Нравится? Я их сейчас раздавлю, и у семейства Вершининых для продолжения рода останется только дочь. Это будет очень печально. Хочешь? – и придавил ещё сильнее.

На лицо Руслана было страшно смотреть. Из красного оно стало бледным, по вискам градом катился пот, из глаз лились слёзы, из носа продолжала течь кровь. Он сипел, хрипел, подвывал сквозь стиснутые зубы и пытался сопротивляться, но хватка Славки была крепкой.

– Ещё раз… – прошипел Слава. – Если мне только покажется, что ты косо смотришь в сторону Вероники, я тебя кастрирую, засуну твои причиндалы в одно место и скажу, что так и было, понял? И мне за это ничего не будет. Я тебя предупредил! – и разжал руки.

Вершинин тяжело рухнул обратно на пол, пытаясь отдышаться и прижимая ладони к пострадавшим «бубенцам». И его могло бы быть жалко, если бы не было так противно. А ещё хотелось добавить, отпинать ногами, разбить на голове вазу, будь она под рукой, хотя лежачих и не бьют.