Неравный брак

– Всё, не могу больше, хочу выпить! – Ника вскочила с дивана и нервно прошлась по кабинету, оглядываясь в поисках телефонной трубки или какого-то переговорного устройства. – Как тут сделать заказ? Мне нужно забыть всё, что сегодня было, выбросить из памяти, отвлечься, расслабиться…

Ковалевский тоже поднялся и нажал кнопочку на стене, которую Вероника поначалу не заметила. Официант явился очень быстро, да и заказ долго ждать не пришлось. Хороший здесь всё-таки сервис.

– Я, кажется, должна была тебе песню? – припомнила Ника, беря в руку микрофон. – Что ж, сегодня ты их услышишь достаточно, выбирай любую, все будут о тебе и для тебя. Знаешь, мне сейчас так плохо, в груди столько всего теснится, что я уже не выдерживаю: мне нужно выговориться, выкричаться, чтобы груз с плеч, чтобы легче дышать стало, чтобы в себе разобраться. И нет, не просто выпить, а напиться хочу! Если не сейчас, то когда?!

От коктейлей Вероника отказалась и выбрала розовое сухое вино. И сейчас, опрокидывая в себя бокал за бокалом, она выплёскивала в микрофон те слова, которые ей и самой жгли язык. О несчастной любви, об обмане и предательстве со стороны самых близких, о новых чувствах, пока неясных, но которые уже нельзя игнорировать… И вишенкой на торте стала песня «Нас бьют, мы летаем», смысл которой, наверное, больше всего сейчас отражался в душе.

Славка смотрел на жену, на то, как она «отрывается», почти бесчинствует, не сдерживаясь, забыв о тормозах, и выливает неистовым потоком всё, что наболело, что накопилось за долгие годы якобы безответной любви. Вот Вероничка запела:

«Пусть врут, что крепчаем от новых предательств.

Подбитый изменой не ждёт доказательств.

Кто крыльев лишился – боится влюбляться,

Но должен над страхом потери подняться, подняться».

И Славка по надрыву в голосе понял, нутром почуял, что это оно, то, что мучает её сейчас больше всего. Страх полюбить снова и обжечься. Ранка от укуса на её губе уже давно открылась и кровоточила, но Вероника этого будто не замечала, просто зализывала её между куплетами и пела дальше, потому что это для неё сейчас было важнее. И Славка с особой остротой понял, что сам себя не простит, если когда-то сделает Нике больно, даже если случайно, хотя от этого никто не застрахован.

На последнем припеве у Веронички брызнули из глаз слёзы, она отложила микрофон и рухнула на диван. Кажется, наконец-то сказалось количество выпитого и нервное перенапряжение. Ника прикрыла лицо ладонью и некоторое время просто лежала, а потом до него донёсся всхлип. Славка тут же подошёл, присел рядом и какое-то время просто молчал. Когда послышался ещё один всхлип, он мягко отвёл руку Вероники в сторону.

Она распахнула влажные глаза, на её ресницах блестели капельки слёз. Сегодня, когда покупал для любимой кулон, Славик видел в ювелирке такие же громадные голубые топазы, которые сияли в свете искусственных огней. А он-то ещё подумал, почему на них засмотрелся? Вот и ответ. Слава застыл, завороженный этой чудесной картиной. Завтра же нужно будет купить те серёжки, они должны принадлежать только Вероничке и никому другому!

– Эй, Принцесса Несмеяна, не плачь, – он осторожно вытер девичьи слёзы. – Принцессы должны радоваться, а не грустить…

– Сказал дракон, заточивший принцессу в башню и фактически насильно взявший её в жёны, – парировала благоверная и сморгнула остатки слёз.

– Драконы очень ценят сокровища, но что поделать, если для одного конкретного дракона Принцесса Несмеяна оказалась дороже всех сокровищ?!

– Тогда ему нужно к психиатру. Тот обязательно ему скажет, что нужно отпустить принцессу восвояси и спокойно продолжать радоваться своим сокровищам.

– Боюсь, этот дракон сделал свой выбор окончательно и бесповоротно, и ему уже не помочь. А сейчас он смертельно ранен ядом её слов и не хочет спасения, – Славка попытался улыбнуться, но вышло как-то невесело. – Очень красивое платье. Я у тебя такого не помню.

– Ты заметил? – она одёрнула слегка задравшуюся юбку.

– Конечно заметил. Когда ты в нём, твои глаза кажутся ещё ярче. А вот я коричневый не люблю, хотя он и оттенял бы глаза.

– Тебе в любом цвете хорошо, и это меня злит, – вдруг сказала ненаглядная. – Ты временами такой вредина, но даже когда был совсем страшным, у меня не получалось тебя игнорировать. Почему так? Что в тебе такого, что я не могу оставаться равнодушной и просто тебя не замечать?

Славка сглотнул:

– Верусь, мне кажется… или это прозвучало как признание? Хочешь сказать, мне можно надеяться?

– Я даже толком не знаю, как ты ко мне относишься, – продолжила она, игнорируя его вопрос. – Ты же ничего не говоришь. Мы ведь поженились лишь потому, что ты пытался избежать брака с Марго и щёлкнуть по носу семейку Красовских? Ну, и помочь мне с отцом хотел по старой дружбе, за это спасибо огромное.

– Как отношусь? – он отвёл прядку, упавшую ей на глаза. – А сама не видишь? Очень хорошо отношусь. Но давай продолжим этот разговор, когда из тебя алкоголь выветрится? А то вдруг мы обсудим что-то важное, а ты потом всё забудешь.