Нерешенная задача

— Причем тут мое настроение и причем тут, вашу мать, моя подруга? Ваша голубая кровь что течет как-то по-другому и дает вам право говорить откровенные глупости с умным выражением лица, да еще так уверенно! — И ей даже понравилось самой, какие красивые мысли стали приходить ей в голову. Она сама налила себе бокал вина и стала жадно его цедить, как будто её мучила жажда.

Но… Мадам Хевеши тоже была не робкого десятка.

— Вы защищаете свою подругу, это делает вам честь, Хелен. Но, мы побольше вашего живем в этой жизни. Есть опыт. Неравные браки никому не принесли счастье. И пример вашей подруги тому доказательство. Не долго же продлился их брак, а я знала, что будет так с самого начала.

Хелен думала, что у неё в руках стекло лопнет, так она сдавила от злости его рукой. Ей в эту минуту просто даже захотелось бросить его в мадам. Мать положила свою руку на её кисть руки и в глазах её Хелен увидела мольбу. Горящие перед ней глаза матери, в смятении и испуге, заставили её слегка опомниться. Но гнев все еще клокотал в её сердце. Все за столом застыли в ожидании и в немом любопытстве интригующего словесного поединка. Такого еще никогда не было, и никто не ожидал. Сдержав свой ревностный порыв, Хелен только пожала плечами.

— Объясните прямо, что это значит, так и знали?

Мадам Хевеши помедлив и проглотив оливку, которых было много расставлено на столе, наконец докончила свое представление, видимо и начатое с целью, которой добилась.

— Мы университетов не кончали, мы всегда имели лучших немецких и французских гувернеров, но жизнь самый лучший университет. Я сразу сказала своему супругу, что вот посмотришь, скоро граф отправиться на тот свет… не иначе.

— Мадам, — громко воскликнула Хелен, — вы так забываетесь! Это уже не шутки! Граф умер от чахотки! И это установленный факт, если нужны доказательства, то врачами нашей клиники. Он полгода лечился в Эстергоме!

И тут к еще большему удивлению всех, прорезался голос мадам Керберра.

— Милые дамы, опомнитесь! Мы сегодня празднуем день рождение. И такие разговоры, я думаю, здесь не уместны. Зачем оставлять друг у друга осадок горечи?

Её супруг глянул на неё одобрительно. Хелен же глубоко вдохнула, и сама ужаснулась, насколько сегодня агрессивна, нужно притормаживать свои эмоции. Пусть она будет выше всех этих глупостей! Она кивнула в знак согласия и налила себе еще бокал шампанского. Отец подошел к ней сзади и стал что-то шептать на ухо. Хелен покорно встала и направилась вслед за ним. Уже выйдя из гостиной, он жестко схватил её за руку и потащил дальше. Они пересекли лестничный проем и оказавшись в комнате напротив, каминной, он, развернув её к себе, стал грозно вычитывать:

— Это что за представление! Ты живешь за мой счет, так имей хотя бы уважение!

Хелен громко возразила:

— Не я начала этот разговор. Что вообще к чему сегодня!?

— Ну, я понимаю, одна дура дурой, но ты же молода, должна уступать! Мало того что ты отчебучила мне в жизни такое, что я до конца моих дней в себя прийти не могу, так ты еще и поссорить меня хочешь со всем обществом!

— Я просто защищаю свою честь и честь моей подруги. Ну это же просто маразм! И я должна его принять!

Отец Хелен махнул рукой. Ему тоже все порядком надоело. И эмоции, которые он так долго, ради внуков, и даже ради самой же дочери подавлял в себе, уже не могли дольше сдерживаться. Им нужен был толчок для выхода наружу и он был сделан.

— Кто б говорил… Ты свою честь уже давно потеряла, выйдя замуж за первого встречного! И ни ты, ни он не могут заботиться как надо о своих детях и своем доме, о будущем, так еще и спесь свою холят! Кичатся, не понятно чем, ах, их честь затронули! Ты просто испортила мой праздник сегодня! — и его жестикуляция стала очень активной. Хелен даже подумала о Миррано, обычно он был склонен, как природный итальянец много жестикулировать.

Хелен всегда знала, что весь её дом держится на финансах её отца и она обязана ему всем. И ей совершенно в глубине души не хотелось всего, что уже произошло! Но… то что уже в ней крепко поселилось и выросло, развилось — так это её современный взгляд на жизнь, на общество. Она любила своих друзей и молчать, когда их бесцеремонно поливают грязью, она не могла. Она даже представить себе не могла, как бы она жила вот в этом чванливом и глупом обществе, с его предрассудками, не сведи её судьба с Анни, Игн, с Миррано и Артуром Войцеховским. Это были люди совершенно нового поколения, свободные от этих застоявшихся устоев в их государстве. Как уже можно было все заглушить в себе? Это же невозможно!