Нерешенная задача

Избавившись от верхней одежды, камердинер услужливо подвел их к огромной стеклянной двери, за которой слышался большой сплошной шум от голосов и было много яркого света и её сердце бешено заколотилось, потому что кроме Рождественского бала в университете она нигде не была на таких светских мероприятиях и можно сказать, это был её первый выход в свет, такой серьезный и важный, по словам господина Буггати. И стоя перед этими стеклянными дверями, от зашкаливающего волнения у неё из глаз брызнули слезы и господин Буггати вынужден даже был рукой дать знак камердинеру подождать и не открывать перед ними двери. Анни спешно постаралась убрать слезы, смахивая их перчатками и с виноватым видом обратилась к своему компаньону. Но встретившись с его добрым и все понимающим взглядом, почувствовала, что у неё есть поддержка и она не одинока. Он, почти вплотную, подошел к ней, и она ощутила его холодную после улицы ладонь у себя на предплечье. Деликатно, но твердо взял её руку и развернул к двери. Она только успела мимолетно перехватить удивленный и восхищенный взгляд учтивого камердинера и потом снова это матовое стекло, за которым горел яркий свет и слышалось шумное движение. Рядом уже как во сне уловила последние наставления своего компаньона

— Госпожа, вам не чего терять и вы… просто не повторимы ни в чем, только нужно быть уверенней! — и шагнула вперед. Дверь распахнулась и в глаза из полумрака ударил яркий свет так, что она даже прищурилась, но твердая рука господина Буггати тянула её незримо вперед и перед ней открылась картина круглого, огромного зала, по бокам которого стояли диваны и кресла, а в центре не торопливо передвигались туда и сюда, просто блестящие от лоска люди, как оловянные солдатики и там впереди, был еще один широкий выход из зала и из него выходили новые люди и там так же было очень ярко от обилия света, но его обстановку она не могла рассмотреть, отсюда, с высоты, но только попала как под обстрел, направленных на них внимательных глаз, всех находящихся в помещении. Движение зала на время было полностью приостановлено и ей показалось, что её вывели на сцену и она должна что-то делать и что-то говорить. Камердинер незримо вышел из-за их спин вперед, вслух и очень громко произнес их имена и Анни машинально и испуганно, как ей показалось, наклонила голову, в знак приветствия сразу всем находящимся в зале. Потом подняв глаза, она стала, стараясь не торопливо и уверенно, обводить всех глазами и каждый, каждый из присутствующих, смотрел на неё с выражением восхищения и удивления. Она быстро, быстро словила себя на вопросе, возникшем у неё в сознании: «Почему они все так удивлены, что-то не так?», но тут же почувствовав сжавшую её локоть руку господина Буггати, дала себе четкую, прямую установку: «Будь что будет! Назад дороги нет!» и постаралась ласково улыбнуться, в ответ на все обращенные к ней взгляды. Осмотревшись, господин Буггати медленно стал сводить её с этой искусственной сцены в зал, где она должна была смешаться со всеми остальными и уже расслабиться, не являясь фигурой «нон-града». И своим боковым зрением, и даже кожей, она чувствовала к себе повышенное внимание и это её радовало и озадачивало одновременно. Она не была уверенна, что эти пристальные взгляды направляют к ней положительные эмоции и все еще сомневалась, в порядке ли её одежда и её поведение, её внешность, чтобы так уж откровенно приковывать к себе взгляды всех собравшихся. «И что же делать дальше?» все время задавала она себе вопрос и он её пугал, потому что она здесь никого не знала. Любопытство брало верх и она, так же как рассматривали её, стала рассматривать окружающих. Она заметила, что женщин было крайне мало и молодых как она, не было совсем. Кто-то из мэтров светского общества привел с собой супругу, но в большинстве, здесь было мужское общество. Военных мундиров не было и вокруг сновали только черные и темно серые сюртуки. В воздухе царила тяжелая смесь мужского парфюма, дорогих сигар и выделить какой-то один запах было уже невозможно, но он не навязчивой легкой дымкой ложился на твои плечи, лицо и руки и ты уже избавится от него не можешь, он преследует тебя повсюду и только через пятнадцать минут становится нейтральным, с ним свыкаешься, его не улавливаешь. Лакеи разносили напитки и закуски в виде тонко нарезанных и поджаренных тостеров, с черной и красной икрой. Было много корзиночек, с наполненными в них рыбным салатом из креветок или простого судака. Было очень много фруктов, апельсиновых долек и кружков, привезенных из Испании и виноград, яблоки, груши, персики, в такую пору года! И самое интересное, она уловила особенное движение из соседнего помещения, выход в которое рассмотрела еще на входе, словно пребывавшие там, спешили пойти посмотреть на неё, как на что-то диковинное!