Нерешенная задача

— Я прекрасно понимаю, как вам это необходимо в данный момент, когда на вас нечаянно свалилась такая глыба ответственности. Но вы неправильно сделали первые шаги.

— Почему? — только так непроизвольно вырвалось из её уст.

— Вы миновали меня. Вы просто не подумали обо мне. Вы не считаете меня до сих пор своим другом и не задумываетесь сделать хотя бы какие-то попытки попросить у меня совета или помощи. Ну, почему вы до сих пор меня игнорируете, я же уже вроде бы проявлял к вам свое участие!

Она очень внимательно посмотрела ему в глаза. Её удивило то, как он это произносил. Неужели он так и не знает почему она обходит его стороной. Но его глаза говорили о том, что он, как ученик Бога, знает все заранее.

Она только спросила:

— Вы шутите так?

— Нет.

— Тогда вам должно быть известно почему. Ваша супруга настоятельно просила меня прекратить с вами всякое общение.

— Да. Я это знаю. И не навязываюсь. Но я, могу оказать вам более искреннюю помощь, чем любой из этого общества. Вы не доверяетесь дружеским отношениям со мной. Анни, потому что вы сами знаете, этого не получиться, потому что… — и он замолчал.

— Что? — выдохнула поспешно она.

— Потому что вы меня любите.

У неё дрогнула от неожиданности рука, лежащая у него на плече, и она сбилась с такта. Ей хотелось выскользнуть, от неловкости, из круга танцующих, но Войцеховский моментально среагировал на её ошибку и слегка подхватив, силовым движением заставил продолжать танец. Она же с испугом смотрела на него, как кролик на удава, снизу вверх и такая оголенная откровенность её вводила в состояние растерянности. Он же только чуть наклонив голову вбок, снисходительно и с задорностью умилялся её непосредственностью.

— О, Анни — наконец произнес он. — Как много предрассудков живет в этой прелестной головке. Вы все хотите суметь сделать своими силами, но вы юны и неопытны, вы не охотница и не хищница. Вы самое прекрасное создание, воплощенное Богом на земле. Но позвольте уже оказывать вам покровительство. Я буду служить вам искренне и любить вас, только за то, что вы, есть вы, а не за вашу красоту и состояние. Мне же ничего не нужно без вас. Я живу ради вас с той самой минуты, когда вы свалились ко мне в машину с крыши.

Это было забавно услышать и она улыбнулась. Чтобы до этого ни происходило и чтобы ни происходило сейчас, одно она знала точно и незыблемо. Когда он находился рядом с ней, ей ничего не было страшно и опять появлялась, эта все покоряющая, сила желания его объятий.

С ним необходимо было все время разговаривать и занимать свои мысли разговором, потому что в эти мгновения не так сильно и властно ею руководило желание, позабыв обо всем, обхватить его плечи, прижаться со всей силы и дотянувшись до губ, прильнуть к ним, как одному единственному незыблемому источнику истинного наслаждения. Говорить и говорить, Бог знает что, только говорить, но самое дьявольское было то, что мысли все смешивались как назло и ты терял над ними контроль.

— Какой вы искусный сердцеед! — весело произнесла она, делая попытки выхватывать из сумятицы мыслей, хоть какие-то их обрывки. — А когда вы не были знакомы со мной, ради кого вы тогда жили? Ради себя… — сама же она и констатировала — так разве что-нибудь изменилось с тех пор?

— Анни — и глаза его стали серьезными — у каждого человека есть больные места и вы так и стараетесь в них ударить. Мой брак, я не могу назвать неудачным, но живу я сейчас вами. Но так уж сложилось, я не повелитель судеб, я просто человек. Я не могу открыть перед вами все мои карты, но вы должны прибегать к моей помощи, иначе мне не для кого жить!

— Спасибо, вам князь. Мне на самом деле очень нужна чья бы то ни было помощь, я совсем запуталась в своих делах, но вы должны пообещать мне одну самую важную вещь. Хорошо?!

— Нет — твердо ответил он и этим самым просто еще больше внес сумятицы в её мысли. Она и удивилась и опечалилась его ответом одновременно. И смотря в её глаза с недоумевающим взглядом, он поспешил объяснить. — Я с некоторых пор стараюсь никому не давать никаких обещаний и вам не советую. Жизнь повсеместно вносит свои коррективы во все. И потом, я не могу дать обещание, настолько насильственное над собой и своей душой! Я знаю, что вы хотите ограничить меня только дружескими с вами отношениями, но мне не нужны такие с вами отношения! Годы уходят, и вы и я будем нестерпимо об этом жалеть впоследствии.

Анни казалось, что сейчас душа её и распахивается от тихой радости и одновременно съеживается от досады. Ей бы было необходимо время, чтобы обдумать его слова, попробовать воспринять их с разных сторон, так как он расставлял акценты сразу и слишком откровенно и она не знала, радоваться этому или огорчаться. Но решила так же тогда откровенно и ему говорить о своих ощущениях. –