Нерешенная задача

В квартире было прохладно. Комнатки маленькие и затемненные из-за малого количества солнца, попадавшего в окна. Праздника не состоялось, по крайней мере для Анни и этой девочки, а также её матери. Осмотрев девчурку, она настойчиво за командовала везти её в больницу и решила в свою очередь, высказать удивление, почему до сих пор этого не было сделано!? А услышав ответ матери девочки, просто испугалась, сразу вспомнив свою горестную утрату, когда потеряла Кристиана в тот момент своей жизни, когда целиком была поглощена делами завода. Это ей было близко. Ей ответили, что у них, у отца с матерью выдался первый и единственный выходной за целый месяц, а так оба были просто закрепощены работой, которую при потере, было не так просто найти, нанимателей не сильно волновали их семейные проблемы и здоровье детишек. Бедная девочка уже была по здоровью в очень запущенном состоянии и её потухший взгляд больших небесных глаз выражал неизъяснимую муку и потерю полного интереса к дневному свету. Очень исхудавшее тельце, так как употребление пищи приносило огромную боль гортани, пугало и Анни испытала в одно мгновение смесь самых бурных и сильных эмоций: негодование на безответственность родителей, жалость к ребенку и ненависть к черствости людей, у которых вынуждены были работать родители ребенка.

Григорий и Светлана остались в квартире, так как многочисленность сочувствующих в больнице была совершенно не к чему. Задыхающегося ребенка закутали потеплее и осторожно свели вниз к парадному выходу и поймали извозчика. Мать девчушки — тоже Анна, Анна Рогова с огромной надеждой и благодарностью целиком положилась на новую знакомую и с озабоченным взглядом, пыталась прочитать на её лице уверения обнадеживающие её ожидания. Но Анни ехала молча, думая, чтобы можно было сделать в данной ситуации и вспоминала, кто должен в этот день находиться на дежурстве в больнице. И когда она высчитала, что сам главврач их отделения. То и обрадовалась, и расстроилась одновременно, так как боялась, что он опять отругает её за то, что привезет пациента не в отделение больницы по назначению. Но ей надежнее было ехать именно в свое отделение, дабы не тратить время на оформление, розыск лечащего врача и бюрократические процедуры. Это её угнетало всегда больше всего остального.

Вишневский был у себя в кабинете. В больнице в выходной день было спокойно и он уже заканчивал свое дежурство.

Читая что-то за столом и прихлебывая чай, стоящий в стакане, облаченным медной оправой, он слегка недовольно, но без каких-либо лишних телодвижений, поднял на вошедших глаза.

Ему принялись что-то объяснять, но он, медленно, но уверенно, и как будто не обращая внимания на посторонние шумы и суету вокруг, прямо подошел к девочке и взял её за руку, провел в дверь в стене, где при неотложной необходимости осматривал больных. Анни, быстро скинув с себя меховую накидку и шляпку, проследовала за ним, не дожидаясь приглашения. Он уложил девочку на кушетку, головой к окну, подложив ей под голову валик, чтобы слегка приподнять и уже взял в руки расширитель, чтобы вставить его в рот ребенка.

Он смотрел тщательно, но так спокойно, что его уверенная медлительность и невозмутимость создавали полную обнадеживающую в благоприятном исходе обстановку вокруг. А Анни услышала, как между прочим его вопрос к ней:

— Ну, что же вы, Анни мне скажете на это? Ваш диагноз?

— Это же дифтерит — поспешила ответить она и её поведение было полной противоположностью своего старшего учителя. Она нервно теребила кружева блузки, огромной гирляндой выбросившиеся из-за выреза шерстяной жилетки и взгляд выражал крайнее беспокойство.

— И… как бы вы, Оставшись один на один с пациенткой, принялись бы её лечить? — снова тихо и спокойно спрашивал Александр Николаевич. Он закончил осмотр и вынул расширитель из гортани девочки, но рукой надавив ей на плечико, дав понять, чтобы она продолжала лежать.

Анни подалась слегка вперед, как студентка на экзамене и интуитивно почувствовала, что надо говорить все, что она помнит, не стесняясь. Потому что здесь ситуация была такова— «пан или пропал», в любом случае, она бы опозорилась.

— Я видела, как делают в таких случаях процедуру — интубацию. Но, я сама не делала никогда.

— Хорошо — и он поднялся. — Надо же когда-то начинать. Приступайте, я рядом.

Анни в растерянности села рядом с девочкой на кушетку. Затем, испугавшись, вскочила и стала искать глазами в углу комнатки умывальник. Тщательно вымыла руки и опять присела рядом с девочкой.

— Мне нужна трубка — неуверенно проговорила она. И виновато подняла на своего старшего коллегу глаза — У нас, вероятно её нет в отделении?

Он уголком губ улыбнулся.

— Вот. Вы не усвоили тогда первый свой урок. У нас отделение травматологии, а девочку, явно необходимо было бы перенаправить в лор отделение.

Анни как маленькая девочка расстроилась и смотрела в пол, опустив глаза.

— Я хотела именно к вам, вы сделаете это очень быстро. Я знаю.

Он глубоко вздохнул.