Нерешенная задача

Наконец, остановившись перед ней, он от неловкости наклонил вниз голову, исподлобья взглянул ей в лицо и произнес:

— Лиза… здравствуй.

Эффект от слов был потрясающий. И это ввело его в ступор. Элизабет фон Газейштард безудержно разрыдалась. Такие слезы были в тот последний день в гостинице и потом они стали частым явлением для неё, только он уже это не видел.

Это нужно пережить. Словами глубину чувств и палитру возможных человеческих эмоций трудно описать. Все это время она не испытала ни одного дня покоя и радости. Она засыпала с мыслями о Войцеховском и просыпалась с мыслями о Войцеховском. Она его ненавидела и рисовала в своем воображении всевозможные варианты его казней, самых лютых. И тут же признавалась себе, что отдала бы почти всю жизнь, чтобы он находился рядом и у неё, как прежде была бы возможность запустить свою ладонь в его волнистые жгучие как смоль волосы, провести по атлетическим плечам, коснуться щеки. Хотя бы это! Она и ненавидела и прощала Ани, понимая, что любовь той к этому мужчине сильнее всех условностей.

Что ему оставалось. Раньше бы, при такой истерике, он обнял бы её и попробовал бы утешить. Сейчас это была чужая женщина. Но испытывая сильное чувство стыда и неловкости, он опустил глаза и просто ждал, когда её эмоции слегка утихнут.

Она не заставила ждать, еще сквозь слезы, спросила:

Ты зачем здесь?!

Он молчал.

— А …дай попробую догадаться — с кривой усмешкой продолжила она. — По миру стали расползаться слухи о пагубных привычках графини фон Газейштард!?

Артур тогда слукавил и добавив голосу как можно больше твердости, произнес:

— Нет!

— Тогда что? Я, наверное, не поверю тому, если ты скажешь, что соскучился.

Он молчал. Капельки пота выступили на лбу и под мышками образовались уже влажные круги нуждающегося освежиться человека.

А её стало резко раздражать его немногословность и даже опустив зонтик, она стала размахивать им по галечному песку нервными движениями. Ситуация создалась совершенно неловкой. Артур не знал, как настроить разговор.

— А какие у тебя появились пагубные привычки, что за слухи? — наконец-то услышала она его вопросы и это было похоже на проявление хоть какого-то интереса к её жизни.

— Ну раз не слышал, то и не за чем. Что тебе до меня?

— Лиза, — тогда тихо и как-то даже с осторожностью произнес он. — У меня к тебе важное дело. Удели пол часа своего времени. Очень прошу.

— Не хочу. Не хочу с тобой даже разговаривать! Далеко ехал, но зря, я хочу только покоя. Все, все… — и отходя от него, она стала пятиться назад, отмахиваясь как от наваждения.

— Пожалуйста, Лиза — как можно мягче, попросил он.

Она замахала рукой и в этих резких движениях улавливалось что-то искусственно возбуждающее её эмоциональность. Он успел разглядеть блеск в её глазах, ни смотря на то, что они были заплаканы, нервозность движений. — Нет, ты уже никто и ничто! Не береди мое сердце. Уходи! Даже… даже… — и отвернувшись, она медленно, опираясь на зонтик, стала удаляться от него. Спина её уже больше была сгорблена и от всегда гордой, статной осанки ничего не осталось. К его сердцу прилила щемящая жалость! Он остался стоять, расстроившись её отказом и продумывая направление своих дальнейших действий.

Но… видимо, сам Господь был на его стороне. Отойдя немного, она резко обернулась и окинула его внимательным взглядом. Может хотела уловить что-то незнакомое и новое, то ли узнать родное и близкое? И вдруг, надумавшись, резко зашагала к нему навстречу. — Как тебе с молодой женой живется? — неожиданно спросила.

— Она в Америке — ответил он.

— А …протянула она. И ты же уехал, а что же вернулся?

— Вот, потому что важный к тебе разговор, вернулся.

— Тебе еще что-то от меня нужно, я все тебе отдала. Все! — сквозь зубы и с злыми интонациями процедила она.

Войцеховский заложил руки в карманы и бросил ей в ответ первое что пришло в голову. — Вот многое нужно вернуть. И это требуется обсудить.

— Мне адвоката заказать? — спросила.

— Можешь. Но, я думаю. Незачем тебе тратиться. Я совершенно бескорыстные имею к тебе намерения. Там твоя яхта стоит — он качнул в сторону головой. — Ты же гуляешь. Давай на ней прокачу и все тебе поведаю. Решение за тобой.

Она разглядывала его, как школьника, чувствуя что-то нескладное в речи. Но поддающаяся своему любопытству, и сжигающему её желанию выместить на нем всю свою злость и раздражение, решила остаться. Однако, полностью, она сама не понимала какими эмоциями руководствуется. Они были как накатывающаяся волна за волной. Одни наплывали на поверхность других и их уловить было трудно. Но, сильно было главное желание, она хотела делать ему больно, но как это сделать, придумать не могла, желание жгло её и ей требовалось время, чтобы придумать как.