Нерешенная задача

— Я никогда не имела много подруг и не была вхожа в высшее общество, но моя тетушка рассказывала мне, что крепких семей в жизни очень мало и моя мать с отцом, прожив совместно десять лет, не охладели друг к другу. Они были крепкой семьей. Мужчины с нашей улицы, только создавали видимость верности своим супругам, а на деле очень часто посещали столичные бордели или имели любовницу, ну буквально через улицу. Я никогда не думала, что и меня постигнет участь этих жён.

Бетси молчала. Все, что она могла сделать в этой ситуации, так это ласково потрепать Ани по ладошке. Она, конечно же сочувствовала. Ани достала из серванта коньяк и показала его Бетси.

— Будешь?

Служанка отрицательно покачала головой.

— И вам не советую. Еще только утро, к этому делу женщины привыкают быстрее мужчин, а вы доктор, вам нужны крепкие руки и чистый ум. Я бы вам сейчас могла бы заварить чай с мятой, и вы бы отправились спать. Это самое лучшее, что можно сейчас сделать. А я сердцем чувствую, что у вас снова все наладиться, все будет очень хорошо, потому что все это по обстоятельствам, а сердцем господин Артур вам не изменял и это важнее.

Ани поставила бутылку назад. Плюхнулась в кресло и как всегда, когда никого из гостей не было, поджала под себя ноги.

— Бетти …милая моя Бетти, а я не знаю что делать! Совсем! Вот просто не знаю, что со всем этим делать! — развела руками. — Но вот здесь такой камень, так давит — прижала ладонь к сердцу.

Бетси напоила её чаем и Ани не пошла спать, она хорошо знала какой ворох мыслей свалиться, лишь только, положит она голову на подушку или останется в уединении. Забрав Джизи у нянечки и отпустив ту на выходной, она гуляла со своей малышкой целый день, стараясь забыться, но не удавалось. Она даже предприняла попытку выехать с коляской за ворота и проехаться по улице Бруклин-хауз, чтобы привлечь внимание соседей, по лучше познакомиться, заняться пустой болтовней. Ведь и Артур и Иден Тернер-младший были правы. Два года в Америке — это хороший срок, а знакомствами она так и не обзавелась.

Ей повезло, любопытная соседка выглянула за ворота своих владений, но разговор с ней Ани все больше утомлял, и она уже стала сожалеть о своих попытках. Ее пригласили в дом, она с большой охотой отозвалась, но удовольствие от посиделок не получила. Ей в очередной раз дали почувствовать, что она ведет себя несколько странно, принимает у себя негров, а ребенка служанки так обхаживает, отослала его в элитную школу, что перешла все границы леди из высшего общества и это её несколько компрометирует. На что Ани в итоге сказала, что ей это все равно, а к себе она принимает ни негров, а своих друзей. И сказав это, с тайным удовольствием наблюдала, как у её собеседницы происходит поднятие давления и даже начинает дергаться нервным тиком глаз. Вот это на какое — то время развеяло её мысли, отодвинув в глубь осознание того факта, что в постели у Войцеховского появляется любовница и пусть она и была доктором, ей в данный момент совершенно не важно было то, что она стала причиной недомогания другого человека. И словно повинуясь вихрю адского искушения до конца поучаствовать в спектакле доведения человека до апоплексического удара и будь что будет, зато от своих негативных мыслей она избавиться, она зачем — то стала рассказывать престарелой мадам историю своей ранней молодости, приукрасив её до неузнаваемости. И услышав о том, что с ней по соседству, на одном из элитнейших кварталов Нью-Йорка поселилась женщина, которая совершенно не родилась в приличной семье, а Войцеховский нашел её в бордели Будапешта и так был околдован её искусством обольщения и удовлетворения своих низменных инстинктов, что забрал с собой в Америку, где её никто не знает и сделал леди. Конечно же, Ани понимала, что тем самым не только прерывает всякие соседские отношения и с этой женщиной и с остальными, но накопленное зло за их напыщенность и чванливое жеманство, за их консервативные, примитивные взгляды на человеческую природу любого живого существа под небом, она сейчас мстила и только лишь жалея, что находящийся рядом её ребенок впитывает в себя эти витающие вокруг негативные эмоции, не дало её слишком длительно наслаждаться придуманной историей её жизни. Доведя престарелую даму до обморочного состояния, она быстро подсунула ей нюхательную соль, найденную на комоде и, с победоносным видом исчезла из дома, разрушив все мосты за собой.

На следующее утро она очень рада была увидеть в клинике Идена Тернера. Собрав себя в узел и подвергнув строгому контролю своё лицо, чтобы с него не сходила улыбка, она никак не смогла объяснить тот факт, что непостижимым образом, он догадался о её истинном состоянии.

Но как вы узнали? — только оторопев спросила она, после таких слов, сказанных им в конце рабочего дня — Вы сегодня, дорогая моя, Ани так принуждаете себя улыбаться, а в глазах у вас столько печали, что вывод ясен — вы очень плохо съездили, вы испытали боль измены.