Нерешенная задача

— Вы констатируете, вы не спрашиваете, и тон у вас такой, словно вы получили подтверждение тому, что и предполагали. Вы так прозорливы, Иден или это для вас норма жизни? — и она тяжело вздохнула. Ком слез снова поднимался к горлу, но плакать она не хотела. Она слишком много последнее время плачет, и это надо прекращать, а то превратиться в слюнявую, сморщенную тетку, обиженную на весь мир за свою судьбу. Для неё за последние годы ярким примером стал образ её Бетси, которая испытала в жизни столько боли, потерь, унижений, нужду и одиночество, что в сравнении с ней, все остальное кажется только укусами комара.

— Да. — просто ответил Тернер, совершенно не эмоционально — Вы Ани еще молоды, когда станете постарше, так же со мной согласитесь. У вас по-другому и не могло быть. Вы с ним разные, он тянет в одну сторону, вы в другую, оба независимы, привлекательны. Что вы хотели? У вас только два выбора …забыть себя во всем и везде следовать за ним как нитка за иголкой, при этом не факт, что, находясь все время рядом — сможете помочь ему поддерживать к вам верность или же смириться с этим, и очень равнодушно принимать факты измен, благо они пока только случайны, а он пока еще ваш сердцем.

Ани удивлялась все больше и больше.

— Я вообще не должна с вами разговаривать на эти темы, но …но вы такие вещи говорите, что я не могу не спросить дальше — А верность нужно поддерживать, она не естественна, когда люди любят друг друга? А еще… еще…, а как можно смириться, сердцу же больно!

Тернер сел напротив неё и заложил нога за ногу, и ей показалось, что его это все несказанно радует.

— Больно! Неужели вам никто не сказал из близких и людей, которые вас растили, что в жизни больно большую часть её. Ну, а если на прямоту, Ани… — хотел он сказать, но она резко взвилась и дала понять, что больше не хочет ничего слушать, его слова не просто царапали её сердце, они резали по живому, да еще и ворочали ножом в кровоточащей ране. Тернер тоже переходил все границы в своей прямолинейности и этого нельзя было допускать, он стал считать такое поведение нормой в их дружеских отношениях.

— О, Иден, остановитесь, меня это добьёт, я живая, черт бы вас побрал! Ваша прямота граничит с непристойностью и каким-то садизмом!

— Ани, Ани, ну мы же доктора. Чтобы вылечить человека, мы так часто кромсаем его на операционном столе. Я слишком долго доктор, у меня все это перенеслось уже на личную жизнь. Так вот, я скажу последнее — Ани, чем быстрее вы протрезвеете, или повзрослеете, тем удачнее сложиться ваша жизнь! Любовь лопнет как мыльный пузырь от отсутствия подпитки. А подпитка, это когда люди дышат одними интересами, общими целями и способны жертвовать своим временем, своими желаниями ради другого. С его стороны я этого не наблюдаю. Он упрямо прет к своей цели и «трава не расти»!

Ани задумчиво смотрела на лорда Тернера и спрашивала в этот момент сама себя. «Может она не знает, может все мужчины настолько рационально мыслящие существа?» И эти мысли возникали, потому что, хотя лорд Тернер своими словами и осуждал Войцеховского, но ей всегда казалось, что они очень похожи друг на друга своим типажом и характерами. Ей захотелось уйти сейчас из кабинета, от разговора с Иденом становилось ей тяжелее, но в глубине души она знала, что он прав во всем, кроме одного, в Войцеховском есть то самое ценное, то, что он не вылущивает наружу, то, что открывается в нем только при случайном стечении обстоятельств, когда решения необходимо принимать быстро и обстоятельно. В нем было благородство, в нем было самопожертвование. А все остальное, что нарушало их гармонию и мир — это действительно, разное восприятие окружающей действительности.

Она сейчас уже вяло как-то так, встала со стула, её внутренние переживания поглощали её силы, и она быстро уставала на работе, ничего не хотелось доказывать, просто поделиться мыслями и уйти из кабинета