Нерешенная задача

— Ани, вы работаете предплечьем, а должны только кистью, что с вашими руками, они как деревянные! Вы научились на автоматизме открывать и закрывать зажим любой из ваших рук? — летели в неё его вопросительные фразы — и она терялась, пытаясь сосредоточиться на всех знаниях, которые она почерпнула в книжках перед операцией на легких и даже заучивала что-то наизусть, а он втыкал ей прямо в грудь словесный нож, по поводу её нерасторопности. И она даже не ожидала, что будет так все плохо. А надо было следить за давлением, за потерей крови, дыханием пациента по ходу операции и под конец она уже совсем с испуганным взглядом посматривала на своего учителя, стоявшего напротив неё по другую сторону операционного стола. И в конце операции, когда она зашивала грудную полость больного и еле держалась на ногах, так как они стали ватными от того позора и самобичевания, в которое она погрузилась целиком, он добавил.

— Девочка моя, овладение мануальной техникой лучше всего начать с завязывания лигатур. Вы должны просто на автомате делать морские узлы за пару секунд!

— За пару секунд? — в полной растерянности переспросила она и сейчас это ей казалось немыслимым.

— Да и при этом вы должны постепенно укорачивать длину нитей. А потом, только потом, как это будет отработано так, что пальцы сами начнут работать, без включения головы, вы начнете вязать узлы пальцами только одной руки, а вторая будет только натягивать нити, и, и, лишь затем, вы научитесь вязать узлы с помощью инструментов. Сейчас, это ни к чему не годиться! И если бы вы не были мне дороги, Ани, вы завтра же остались бы без работы!

Она внутри себя уже прокричала ему — не может этого быть, я не первый раз подступила к операционному столу и опыт проведения операций у меня не нулевой! Вы слишком предвзято все преподносите! — но стиснув зубы, она в испуганном состоянии духа, готовая расплакаться, приняла это как должное, потому что, конечно же, после виртуозного мастерства Тернера, виденного ею неоднократно, оправдываться было нечего и глупо.

Она думала, оставшись одна будет рыдать во весь голос, но слезы так и не подступили к глазам, они застряли где-то в горле и дальше не пошли. И потом, она четко понимала, что плакать совершенно бесполезно, от этого мастерства её не прибавиться.

И так, сидя в своей раздевалке, в совершенно потерянном настроении, она не заметила, как тихо и осторожно вошел Тернер. Он внимательно смотрел на неё сверху вниз и почувствовав слишком поздно его присутствие, от слишком глубокого погружения в свое удрученное состояние, она с удивлением подняла на него глаза.

— Не плачете? — только лишь спросил он.

Она отрицательно покачала головой. И к её еще большему изумлению, он произнес следующие слова:

— Ну, тогда есть надежда. Если бы вы сейчас ревели здесь, я бы уже махнул на вас рукой. Характер хирурга не наследуется, он выковывается. Но… эта профессия не для сентиментальных людей, они не выдерживают с самого начала — и опять, усмехнувшись своей загадочной усмешкой, он так же быстро исчез, как и появился.

И вот ночь для Ани была бессонная. Она, придя домой, не смогла ни одного кусочка из ужина положить в рот. Безучастно выпив чаю, она пошла спать, так как была обессилена. Но сон не шёл, как бы она не старалась заснуть. И поняв, что это сейчас только обернется пустой тратой времени, она поднялась и пошла разыскивать в доме нитки. И все оставшееся время до шести часов утра, она пыталась вязать морские узлы, смотря на рисунки в журнале. И совсем обессилев, она заснула прямо за столом и, если бы не её выходной, найти в себе силы пойти на работу, она не смогла бы. Её разбудила Бетси и Ани вяло побрела в свою спальню, упав в кровать. «Надо так многому еще учиться, впереди словно бурный океан неразрешенных проблем, которые необходимо научиться завязывать в морской узел».

Через два дня после операции, пациент, которого Ани оперировала, неожиданно умер. И она вела его лечение после операции и он соответствовал всем предполагаемым прогнозам, ничего не предвещало летального исхода. Когда ей сообщили о смерти, она была занята другим пациентом и входила в палату белее простыни. У постели уже находился лорд Тернер, отдавая последние распоряжения о вскрытии, так как для него такое положение дел стало так же неожиданным. Когда она перехватила на себе его взгляд, в нем не было ни упрека, ни удивления и ей даже подумалось, что пациент просто заснул, настолько спокойным было выражение его лица. А у неё ладошки стали влажными от возникшего напряжения и ноги подкашивались. В голове носилось столько мыслей, предполагаемых причин возникших обстоятельств и ни на одной она не смогла остановиться.

Тело погрузили на каталку и у себя за плечами она услышала наконец то голос лорда Тернера.

— Ани, вскрытие покажет, я надеюсь, но лечение ты вела исправно, поэтому раньше времени не паникуй! Надо придумать, что мы сможем сказать его семье.

Она в прострации, медленно развернулась к нему всем корпусом и в глазах её стояли слезы.