Нерождённый #5

— Просто смотри, друг! — Юто, кажется, понимает моё смятение — сумрак, дрожащий свет от языков пламени живыми багровыми тенями словно лижет и песок и всех, кто сидит на трибунах, огромные исчадия, похожие на оживший кошмар из самого мрачного сна и вой толпы… тут легко растеряться.

Да, я буду смотреть, а вместе с тем и думать, как мне можно всё это использовать. Это странное место, совсем не похожее на всё, что я видел в этом мире… оно мрачно и загадочно, но что если именно здесь и хранятся возможности для меня. Тьма самая сильная из стихий… и я сейчас нахожусь в точке, где её больше всего.

Двери клеток распахиваются… и я не вижу чтобы кто-то подходил к ним. Хидо, уже обезумевшие от боли сначала теряются не веря своему счастью. Не веря свободе, которая кажется такой близкой. Они вырываются наружу и застывают, оставшись наедине с ревущей толпой вокруг. Застывают в поисках дороги, по которой можно убежать из этого огромного песчаного круга, источающего запах крови.

Они видят один из тоннелей — он ближе всего в клеткам, видят и бросаются в него в надежде на спасение…. Пробегают немного — кто-то кастует «мёртвую землю» и тела хидо сразу замедляются а сильные лапы их начинают расползаться в стороны, не в силах сопротивляться действию формулы притягивающей к земле.

— Дайте мне! — Юто срывается с места, на бегу вырывает кинжал из ножен и бросается к хидо. Он добегает первым и первым забивает лезвие в холку ближайшей из тварей, заставив её осесть на ослабевших ногах.

Вслед за ним, на обезумевших от боли и страха хидо, наваливаются другие, кромсая их. Хидо воют, тоскливо, безнадёжно, готовясь к смерти, и их вой заставляет дрожать перепонки.

Тёмные тени исчадий вдруг словно становятся еще больше, заполняя пространство арены, наполняя мир вокруг тревогой и ожиданием. Я вижу момент, когда они бросаются друг на друга, я вижу только это, никаких подробностей. Я слышу звуки тяжелых ударов и замечаю как Тьма осколками рассыпается под ними, меняя цвет песка на чёрный.

Люди, все те кто были в центр арены, срываются с места и забыв о бьющихся в агонии хидо бегут обратно к трибунам. Они не садятся, застывают на само краю круга — они отбежали лишь для того, чтобы избежать смерти от тяжелых ударов исчадий.

Крики, вой, умирающих под ногами огромных монстров-теней хидо, кровь их и языки пламени словно сливаются в одно безумие, от которого можно ослепнуть и оглохнуть.

Я вдруг слышу новый вой, от которого темнеет в глазах и вижу как одна из теней рассыпается на осколки, поджигая чёрным огнём песок, и тут же двое оставшихся на арене исчадий вцепляются друг в друга, нанося удары быстрого, неуловимо быстрого, оружия друг по другу. Они сливаются в одно целое, в огромное облако тьмы, чтобы потом показать миру победителя.

И они показывают — совсем скоро только одна огромная чёрная тень остаётся в кругу, дрожа от возбуждения смерти и победы

Новый предсмертный вой исчадия и толпа на трибунах взрывается в едином крике «Иори!».

Иори?! Похоже, наш друг не ошибся… вот кому можно делать здесь ставки на победителя.

— Это первый раз! — возвращается к нам счастливый Юто, руки которого в крови по локоть, а на рукояти ножа болтается прилипший клок шерсти хидо. — Сейчас ты не ничего не понял, но вот потом… потом ты будешь наслаждаться каждым движением этих проклятых демонов, каждым их ударом, как лучшей музыкой на свете.

Глава 4

Вместо того чтобы вернуться к себе в… нору, Юто ведёт нас по узкой лестнице вьющейся по склону на одну из вершин… которых здесь несколько. Зачем он туда идёт, становится понятно, только когда мы оказываемся на самом верху.

Родник. Вода бьёт прямо из расселины между скал, вода такая прозрачная, что даже здесь в сумраке играет отражениями.

— Здесь есть солнце, — счастливо жмурится Аой подставляя лицо под слабые лучи света, едва пробивающиеся через мглу.

Ну да, здесь есть солнце — можно хотя бы разглядеть его желтоватый диск, через мглу Тьмы укутавшей всё вокруг.

Юто падает на колени перед ключом и засунув ладони под струю начинает смывать с себя кровь.

— Надо было кувшины взять, — оборачивается он к нам. — Набрали бы воды… теперь снова придётся сюда идти.

Он стягивает с себя грубую рубашку, открывая крепкое тело, и начинает стирать её в небольшом озерце возле родника.

— Вода быстро очистится, — успокаивает он нас, видя как мы разглядываем кровь, волнами разбегающуюся по поверхности…

— Сколько тебе? — решаю спросить я.

— Тринадцать! Тринадцать — число Тьмы, — он ложится животом на землю, опускает голову в воду, лежит так какое-то время громко булькая, а потом выныривает. — И так всегда будет! Мне всегда будет тринадцать. Еще тысячу лет. Или две. Или три.

— Почему? — спрашивает Аой.

— Я хочу до зимы убить своё исчадие и сразу стану Бессмертным. И мне всегда будет тринадцать!

Стать Бессмертным в тринадцать? Этот парень далеко пойдёт.