Нерождённый #5

— Эта — тебе понравится, — Айо, опережая светлячка и не выпуская моей руки из своей, сворачивает к той самой двери, которая ведёт наружу.

— Что ты задумала? — на всякий случай начинаю беспокоиться я.

— Сейчас всё поймёшь! — она распахивает дверь и тянет меня на террасу.

Там вдруг отпускает меня и встаёт на самом краю… над ночной бездной.

Тёплая ночь. Был жаркий день, а теперь тёплая ночь… даже здесь, на такой высоте.

— Не вздумай прыгать, — сразу предупреждаю я. — Вдруг ты забыла, но там внизу нет океана.

— Точно нет? — она оглядывается и я вижу шальной блеск в её глазах.

— Не вздумай прыгать, — повторяю я, потому что понимаю — она готова.

— Встретимся в мечте, — звёзды в её глазах, кажется, тоже сошли с ума.

Делает шаг над пустотой, потом еще один и… исчезает внизу, в бесконечности ночного неба

Прыгаю вслед, и почти сразу ловлю, прижимаю к себе, торопясь сказать о том, что она сумасшедшая, но Аой закрывает мне рот ладонью.

— Люби меня, — шепчет она сквозь ветер… я не могу услышать её шёпота, я лишь догадываюсь по её губам в свете огромной луны и верного светлячка, падающего вместе с нами.

Мы уже не падаем, мы парим… вот только мне ни на мгновении нельзя выпустить Аой — из нас двоих с небом договорился только я.

— Не бросай меня, — шепчет она, прижимаясь губами к моим, а руками стягивая с себя трусики… и я опускаю взгляд, чтобы увидеть как крохотная белоснежная, почти прозрачная ткань их, подхватывается бесстыжим ветром и торопливо прячется в темноте ночи… даже не знаю, что он будет делать с ними… может, целовать?

Аой обвивает мою шею руками, а ногами обхватывает мою талию и начинает медленно опускаться…. Очень медленно, не выпуская моих губ из своих. Я чувствую как вхожу в неё, горячую, жаждущую, я тону там в ней, тесной, ласкающей меня своим лоном… и я не чувствую боли, когда Аой забывшись, прокусывает мне губы.

Вкус крови на наших губах пьянит, заставляя двигаться еще быстрее.

— Это еще прекраснее чем прыгать в океан, держась за руки — это еще прекраснее, Керо! — шепчет она, словно боясь разбудить мир, спящий внизу под нами.

Она прижимается сильнее и сильнее, насаживается глубже и глубже, а потом почти отпускает меня, почти соскальзывает с меня, заставив испугаться, что вот сейчас я уроню её — ведь никто здесь в небе не удержит её кроме меня.

И теперь уже я прижимаю её к себе сильнее, насаживая, заставляя стонать и кусать мои губы…и даже светлячок улетает чтобы не мешать нам.

Нет больше ничего в мире — только я и она… только я в ней, и безумие наших движений в удивлённом небе… уж оно то не было готово к тому, что станет чьим-то ложем любви.

Всё быстрее и быстрее, так страшно — мы оба забываем о том, что нет даже нити, которая держит нас посреди тёмного океана ночи… кончаем вместе и замираем прижавшись друг к другу, замираем, кажется, на вечность…

— Ты, я и звезды… и больше никого, — она запрокидывает голову, разглядывая небо над нами.

— И светлячок, — напоминаю я, о крохотной искорке рядом с нашими лицами — он вернулся.

— Да, ему можно — он никому не расскажет. — Аой налюбовавшись на луну, опускает взгляд на меня, и в этом взгляде уже нет того шального, сумасшедшего, что было недавно, до того, как она прыгнула с башни. Но теперь там есть другое… что-то такое, отчего моё сердце — оно есть у меня? — начинает биться сильнее.

— Тебе понравилась моя мечта? — спрашивает она.

Я даже не киваю, пусть всё увидит в моих глазах.

— Ну вот! Я же не зря звала тебя в небо, — она тихонько, едва касаясь, словно извиняясь за боль, словно исцеляя, целует меня в искусанные губы. — А теперь можно и в постель — вдруг оно рассердится и перестанет держать нас.

* * *

— Ты пробовала мясо джанку? — спрашиваю, коснувшись меха под пальцами.

— Нет, — она мотает головой разглядывая что-то на потолке.

Мы вернулись на эту странную постель и вот уже несколько минут лежим и разглядываем потолок. Там нет ничего интересного, мы просто пока не можем отойти от того, что произошло несколько минут назад, от неба в котором мы любили друг друга.

— Что если сегодня на ужин приготовим его?

— Они отвратительны, — Аой хмурится. — Ужасные, опасные и отвратительные. И этот их язык, который они засовывают в рот… или в сердце тех, кого поймали.

— Страшные снаружи, но вкусные внутри, — я выпускаю её из своих объятий и встаю. — Хороший повод попробовать их на вкус. И язык… он должен быть нежным, если хорошо прожарить. Жди меня. Я быстро.

Я хочу есть, да. День был тяжелым. В нём было много всего, а вот еды — не было.

Выхожу на террасу ресторана… мне снова падать, здесь так высоко джанку не водятся.

Прежде чем прыгать, вглядываюсь в темноту там внизу.

Вглядываюсь и вижу очертания стаи хидо — на востоке руин. Потом еще одной, поменьше — на севере. Джанку тоже вижу — пару, и совсем недалеко от башни. Два мне не нужно, для нашего скромного ужина на двоих хватит и одного. Кстати, вино должно быть на Орлане, я на обратном пути захвачу кувшин с собой… нашу странную встречу с Аой стоит отметить.